Мировой ядерный ренессанс – угроза для России!

Алексей Солдатов, аспирант МИФИ (студент Орегонского государственного университета, Корваллис, Орегон, США (OSU, Corvallis, OR, OSA))

Ядерный ренессанс – популярное словосочетание последних лет – таит в себе угрозу для атомной отрасли России. При бурном развитии ядерных программ в мире складывается ситуация дефицита как специалистов, так и квалифицированной рабочей силы. Уже началась и идет серьезная охота за головами. Чтобы победить в этой борьбе, необходимо осознавать ее механизмы, а также понимать действия наших партнеров-конкурентов.

Вместо вступления

Вот уже практически год новым популярным словосочетанием в нашей отрасли считаются слова «ядерный ренессанс». По частоте употребления эти слова отодвинули на второй план такие модные выражения, как «водородная экономика» и «АЭС-2006». Все упомянутые заклинания использовались, как правило, по поводу и без повода и очень много раз, но я готов поспорить, что многие из тех, кто их использует, либо не до конца понимают их значение, либо толкуют его по-своему. Прости же и мне, уважаемый читатель, некоторую вольность в толковании этих терминов.

Откуда растут ноги у ядерного ренессанса

Итак, голубая мечта многих атомщиков – ядерный ренессанс – кажется, начинает материализовываться в конкретных заявлениях политиков и некоторых новых проектах по строительству АЭС. Финляндия строит блок EPR на АЭС Олкилото, Франция строит аналогичный аппарат на АЭС Фламенвиль, Россия пустила первый блок, построенный в Китае, и ведет работы по сооружению еще 4 блоков в Иране, Индии и Китае. Кроме того, Болгария намерена построить на АЭС Белене 2 блока, и это будут ВВЭР-1000… Многие страны всерьез задумываются о возобновлении ядерной программы или о закупках готовых блоков под ключ за рубежом.

Но что же такого произошло в мире, что все так упорно заговорили о ядерном ренессансе? Таких факторов несколько:

1) потребление нефти в Китае превысило темпы ее мирового производства;

2) неудачный ход операции в Ираке ставит под сомнение возможность скорого выхода на рынок больших объемов иракской нефти;

3) газовые месторождения в Северном Море начинают истощаться, и первая волна роста цен на газ прошла по Англии еще летом 2004 года, а позже и жители континентальной Европы стали ощущать рост цены на этот вид топлива;

4) политика Газпрома на мировом рынке, где Газпром является одним из основных игроков, и на локальных рынках некоторых восточно-европейских стран и республик бывшего СНГ наглядно показала, что эта компания будет вести жесткую рыночную игру, и не намерена упускать прибыли.

К числу прочих факторов стоит отнести еще ураганы в Мексиканском заливе, политику стран-членов ОПЕК, и многое другое.

Главный вывод, который сделали для себя многие страны, заключается в том, что неплохо бы иметь некий альтернативный источник энергии, надежный, сравнительно безопасный и экологически чистый, но, что еще немаловажно, источник, который смог бы обеспечить производство энергии в больших масштабах, не ставя под угрозу функционирование энергосистем. (Про то, во что может вылиться 2% неопределенность по мощности со стороны производства, спросите у немецких операторов сети, которым приходится экстренно разгружать блоки при любом дуновении ветерка). И взор просвещенных и сильных мира сего упал на ядерную энергетику.

Казалось бы, все хорошо. Атомщики уже лет 10 на всевозможных конференциях и симпозиумах доказывали преимущества атомной энергии по сравнению с другими источниками. Друг друга мы, атомщики, конечно же, в этом давно убедили, а вот общественность больше восприняла рост цен на бензин и электричество, бесперебойность энергоснабжения в районах АЭС, ну и еще Гомера Симпсона. (В штатах ему даже премию дать собирались за формирование положительного образа работника АЭС). В общем, общественность тоже ничего против АЭС уже не имеет.

Казалось бы, вот оно, светлое ядерное будущее… Зазвучали лозунги про ядерный ренессанс! Политики разных стран стали осторожно упоминать ядерную энергетику в своих речах, и даже слышалось нечто вроде хорошо знакомого лозунга товарища Бендера «Мирный атом нам поможет!»… Казалось бы, вот оно! Процесс пошел! Главное начать!

Однако не все оказалось так гладко, как хотелось бы…

Сдерживающие факторы ядерного ренессанса

На пути идеи светлого ядерного будущего стали появляться препятствия, о которых раньше либо не думали, либо предпочитали не замечать за важностью текущих задач.

Строительство только одной АЭС – это долгий инвестиционный проект стоимостью в несколько миллиардов долларов и долгим сроком возврата инвестиций. Создание же новых энергетических технологий, нового поколения АЭС, нового топливного цикла – проект еще более долгосрочный и с большим числом неопределенностей и рисков.

Кроме того, техническая и промышленная база атомной промышленности, а также качество производимого оборудования вызывают сомнения у многих потенциальных клиентов. В частности, американские энергетические компании требовали 200% гарантии со стороны правительства, что первые 4 блока, (заказанные, кстати, у частных компаний), будут пущены в заявленные сроки, и при этом будет соблюден заявленный уровень качества, и это не потребует дополнительных затрат…

Но самая главная проблема – это люди! Как говорил товарищ Сталин: «Кадры решают все». И кстати, у него слова с делом, как правило, не расходились…

В чем же проблема с кадрами?

За последние 10–15 лет атомная отрасль России теряла уникальные кадры тремя основными способами:

1) старение и вымирание профессионалов, стоявших у истоков ядерной отрасли и науки;

2) «утечка мозгов» в другие отрасли промышленности и в бизнес;

3) «утечка мозгов» за границу.

Мировой ядерный ренессанс создает новую угрозу – отток специалистов и молодежи для работы по специальности. Новизна же процесса будет заключаться в том, что объемы оттока специалистов и методы борьбы за головы будут другие, нежели до недавнего времени. По сравнению с весьма спонтанной «утечкой мозгов», с которой мы имели дело в недавнем прошлом, новый виток будет носить весьма спланированный и целенаправленный характер. Именно поэтому необходимо четко понять механизмы и составные части этого процесса.

Проблему в атомных кадрах сейчас испытывают практически все развитые и развивающиеся страны. Долгая пауза в развитии атомной энергетики привела к тому, что существенная часть молодых специалистов в 90-е годы, не имея возможностей для карьерного роста и не видя перспектив, ушла в другие сферы бизнеса и отрасли промышленности. Так, например, в Европе многие специалисты по атомным станциям переквалифицировались на тепловые станции. Благо знаний у специалистов хватает!

Некоторые специалисты ушли в совсем другой бизнес. Кто-то ушел в строительный бизнес, кто-то в сферу обслуживания, а кто-то теперь владеет банками. Один мой знакомый американец рассказывал, что в их команде, занимающейся быстрыми реакторами, работал один человек – специалист по свойствам материалов. После того, как программу закрыли, он долго метался, но, в конце концов, нашел себя в обувном бизнесе и сейчас владеет фабрикой и сетью магазинов по всему миру. Этот человек уже никогда не вернется в атомную отрасль, потому как уже не молод, и ему будет нелегко бросить успешный бизнес ради призрачной мечты.

Неделю назад в местном Орегонском Мак-Дональдсе случайно познакомился с одним человеком, который в Айдаховской национальной лаборатории занимался разработками транспортных реакторов. Сейчас он торгует машинами. У него и его партнера большая дилерская сеть на северо-западе США. Он уже тоже никогда не вернется. Потому что время ушло, и знания потеряны.

Аналогичная ситуация произошла и в России после развала СССР. Многие молодые и энергичные люди покинули отрасль и сейчас уже настолько серьезно заняты своей новой работой, что никогда не вернутся. Не забуду душераздирающих историй о том, как набирали персонал на достройку 3-го блока Калининской АЭС. Приведу простой пример. В СССР было всего несколько десятков специалистов-сварщиков, которые имели квалификацию, позволяющую производить сварку трубопроводов первого контура. Это рабочие специальности, но опыт работы и требования к качеству достаточно высоки. После развала СССР и во время долгой паузы эти люди разошлись кто куда. (В Америке ситуация со сварщиками аналогичная… Их ищут…).

Другое важное направление – научное руководство пуском блока АЭС. Научный руководитель пуска должен в тонкостях знать всю физику блока, взаимодействовать с различными службами, выдерживать давление коммерческих и управленческих структур с постоянными просьбами быстрее запустить блок. Кроме того, на этом человеке лежит ответственность за ядерную безопасность на этапе пуска. От того, насколько качественно и полно пройдут испытания и приемка блока, зависит вся дальнейшая эксплуатация АЭС. В Советском Союзе таких специалистов было всего 5 человек (для реакторов типа ВВЭР). Кто из них остался в отрасли? Где сейчас эти люди?

Запомнить поименно пять фамилий несложно, и я надеюсь, что и наши руководители их знают, и опыт этих людей будет востребован в новой ядерной программе, но не менее важно передать этот опыт молодому поколению. А время уходит…

Ситуация эта характерна не только для России, но и для Европы, и для Америки. Как всегда, при всем богатстве выбора хороших специалистов очень мало.

Охота за головами

Объявив амбициозные планы развития атомной энергетики, руководство США всерьез задумалось о кадровом вопросе… Средний возраст сотрудников отрасли в США сейчас в районе 53–55 лет. Причем специалисты, способные руководить крупными исследовательскими проектами, наперечет и практически все заняты. Вот и получается, что есть желание строить новые блоки, но нет ни специалистов, способных руководить, ни персонала, способного на них работать.

За ситуацию взялись самым серьезным образом. За последние семь лет средняя заработная плата в отрасли возросла практически в два раза. Многие компании сейчас призывают под свои знамена бывших сотрудников, в том числе и пенсионного возраста.

Но расчеты показывают, что даже при таком раскладе людей не хватает. Только для того, чтобы подготовить смену работающего персонала, университеты должны в 2–3 раза увеличить выпуск специалистов, причем не только уровня бакалавра, но и магистров и докторов. А это не просто. Для того, чтобы заманить студентов в вузы, нужно показать динамику, рост, перспективу. А пока студенты выбирают программирование, информационные технологии, юриспруденцию, менеджмент и медицину – направления, по которым сейчас в США гарантированно можно найти хорошо оплачиваемую работу. Для привлечения студентов сейчас практически в три раза выросло число именных стипендий и грантов на обучение. Фактически на нашем департаменте в Орегонском университете (ОSU) только 5% студентов старших курсов платят за свое обучение из собственного кармана. Остальные получают стипендии и оплату обучения от государства, частных компаний и разного рода спонсоров. По сравнению с 2000 годом число студентов, обучающихся в OSU на бакалавра, выросло в 1,5 раза, число же студентов магистратуры и докторантуры – в 10 раз.

Но дефицит сохраняется. Университеты не успевают за потребностями отрасли. В прошлом году комиссия по ядерному надзору США (NRC) объявила о потребности в 300 новых сотрудниках для выполнения работы, связанной с лицензированием новых блоков. В этом году эта цифра была увеличена до 500 человек. Компания Вестингауз (Westinghouse) объявила о намерении взять на работу 2000–3000 человек для выполнения работ по проекту АР-1000. Все равно не хватает. И проблема тут вот в чем. Для того, чтобы подготовить бакалавра, нужно 4 года и как минимум 5 профессоров на группу из 20 человек. Для того, чтобы подготовить магистра, нужно уже 6 лет, и при этом последние 2 года необходимое число профессоров (преподавателей) – уже 1 профессор на 2–3 учеников магистерской программы. Для подготовки докторантов соотношение становится практически равным.

Для того же, чтобы подготовить профессора, нужно как минимум 10 лет его обучения до доктора наук, потом еще примерно 10 лет научной и преподавательской деятельности. Вот и получается, что если стоит задача нарастить выпуск специалистов в 2–3 раза, то нарастить выпуск бакалавров сравнительно легко, а вот с более высокими ступеньками – неувязочка. Профессоров не хватает! Выход – увеличивать нагрузку на каждого профессора (но не до бесконечности же) или набирать профессоров со стороны (и тут есть определенный риск).

Простой пример. В этом году Орегонский университет OSU существенно (по сравнению с прошлым годом в 2,5 раза) увеличил набор в магистратуру и докторантуру. Финансы и средства есть, правительство выделяет, частные спонсоры, а вот людей нет. Университет пригласил пять новых профессоров и существенно увеличил нагрузку на действующих. При этом большинство старых профессоров уже практически ночует на работе, и воет оттого, что не справляется с объемами работы… Что, в принципе, понятно: нагрузка выросла в два раза, (а если сравнивать с 2000 годом, то в десять раз), а преподавательский штат пока увеличился только на 25%… При этом новые профессора, пришедшие из научных лабораторий, еще не вошли в университетский ритм, не восстановили преподавательских навыков. Уже сейчас университет часть преподавательской работы перекладывает на студентов… Но все равно дефицит.

Подобная ситуация складывается и в других университетах. За грамотных и талантливых специалистов идет настоящая борьба. Причем пока университеты проигрывают крупным компаниям. Видя это, правительство США пошло на беспрецедентные меры, существенно увеличив квоту на количество иностранных преподавателей и студентов магистратуры и докторантуры. Теперь университетам можно иметь вплоть до половины преподавательского состава иностранцев. Параллельно идет программа по освоению зарубежных методик и практик преподавания. Кроме того, идет программа бонусов для тех студентов, которые после окончания университета остаются на преподавательских должностях.

Аналогичная картина складывается и в Европейских ядерных университетах.

В чем опасность для России?

В то время, когда во всем мире началась активная охота за головами, в России существуют и не разрабатываются целые залежи этих невостребованных «полезных ископаемых» (и не только «ископаемых»). Исследователей и ученых, которым задерживают зарплату. Ученых, у которых нет заказов на исследования по специальности, сильно ограниченны возможности по созданию новой экспериментальной базы. (И это притом, что многие уникальные установки, которые созданы в СССР и могли бы быть использованы в российских и международных исследовательских проектах, простаивают или используются на 5–10 процентов от максимальных возможностей). Когда я показывал рекламные проспекты ФЭИ и НИИАР моим американским коллегам, они с удивлением и уважением отмечали, что некоторые из этих установок – предел мечтания для американских исследователей. В мире идет поиск не только ученых, но просто способных молодых людей.

А еще в России много «молодых и горячих» студентов, жаждущих нормальной работы, нормального образования и признания… Ребят, готовых землю рыть за светлое будущее. (И хотя есть люди, которые не верят в нашу молодежь, тем не менее, я готов поручиться, что не оскудела еще земля русская талантами). Молодежь всегда была подвижна и готова к авантюрам. Молодежь, еще не обремененная семейными обязательствами и бытовыми привычками, – это практически готовый продукт для охотников за головами. А если еще прибавить тот факт, что Москва стала самым дорогим городом мира (по цене московской однокомнатной квартиры в Орегоне можно купить дом)!

Думаю, очевидно, что ядерный ренессанс таит угрозу ядерной промышленности России. Чем интенсивнее будет идти этот процесс в мире, тем жестче будет конкуренция и охота за головами, тем выше будут ставки в игре и размеры предлагаемых зарплат, тем более уязвимой будем наша ядерная промышленность.

Есть и другая, не менее важная проблема. Опущенный за последние пятнадцать лет авторитет профессии инженера-атомщика сказывается на стремлении молодежи к точным наукам, к математике, физике, химии. А это уже напрямую связано с качеством специалистов, которые встанут у руля современных, но все же опасных атомных технологий.

Есть ли выход?

Как говорится, безвыходных ситуаций не бывает. Выход всегда можно найти… Вот, правда, может сложиться ситуация Винни-Пуха, когда выход есть, но то ли «у кого-то слишком узкие двери», то ли «кто-то слишком много ест»… Ну и еще, конечно же, не хотелось бы впадать в полемику по поводу того, какой выход из российского кризиса лучше, Шереметьево или Домодедово. Обсуждение путей решения, исходя из выигрышной стратегии, – это отдельная и большая тема, которая, пожалуй, потребует написания отдельной статьи. Так что следите за развитием ситуации.

В принципе в России есть и задел по уникальным технологиям, разработки в области новых реакторов, и уникальный опыт эксплуатации этих чудо технологий. (Напомню, что в настоящий момент опыт коммерческой эксплуатации быстрых реакторов есть только у России). Уникальные технологии обогащения топлива и радиохимии, проекты малых реакторов, информационные системы и многое другое – все это есть, и ждет своего часа.

Есть у нас и профессионалы, прошедшие огонь и воду при испытаниях и пусках блоков в Советском Союзе, люди, на своем личном опыте усвоившие уроки Чернобыля, Маяка и других аварий, люди, способные по личным ощущениям выполнять балансировку турбины лучше, чем любой электронный комплекс, люди, знающие тонкости технологии до мелочей, и хранящие в своих головах неописуемую базу данных по опыту строительства, испытаний и эксплуатации ядерных технологий.

Есть у нас и молодежь, занимающая активную жизненную позицию, не жалеющая ни себя, ни сил для того, чтобы сделать нашу энергетику, промышленность, образование – лучше. Молодые люди, способные вести серьезную работу на мировом уровне. Мне в жизни повезло, и я таких людей знаю. Со многими из них я познакомился в ходе работ по программе «Полярное Сияние», с другими же мне довелось встречаться в ходе рабочих встреч по программе ТАСИС, на конференциях и семинарах. У этих ребят хватает и опыта, и уверенности в том, чтобы отстаивать правоту своих взглядов на встречах с видными европейскими и мировыми экспертами, чтобы вести бизнес на уровне лучших мировых практик. Мы умеем побеждать в малых проектах, научимся побеждать и в больших.

Достаточно только оглянуться вокруг и внимательно присмотреться к молодым людям, работающим за компьютерами, перерабатывающим тонны проектной и конструкторской документации, готовящих доклады на конференциях. Ради интереса, оглянитесь вокруг и подсчитайте, сколько молодых и талантливых людей вы знаете? Подсчитали? Предлагаю в следующий раз при личной встрече сверить списки! У меня, в моем списке, наберется как минимум сотня фамилий. Еще несколько сотен – это ребята, имеющие большой потенциал, которые обязательно займут свое место в жизни в ближайшие несколько лет. Хорошо, если это будет место в атомной отрасли.

Так что ресурсы для победы у нас есть. Теперь главное правильно выстроить приоритеты, оценить имеющиеся ресурсы, и подготовить план наступления. План победы. Потому, что на меньшее мы не согласны.

Жизнь – интересная пьеса, и все мы ее актеры и зрители. Так что тем, кому есть что сказать – добро пожаловать на сцену, остальным же рекомендую занять места в первых рядах и внимательно следить за развитием сюжета пьесы «Ядерный ренессанс». Уверен, вы получите незабываемое удовольствие. А для особо непонятливых мы потом напишем мемуары о золотых днях боев и великих победах и поражениях эпохи Ядерного Ренессанса

Очень хотелось бы, чтобы главным местом действия этой пьесы стала Россия. Сегодняшняя молодежь уже вполне может претендовать на все ее главные роли.

Журнал «Атомная стратегия» № 27, январь 2007 г.

назад

Материалы из архива