14 сентября 1954 года на Тоцком полигоне в Оренбургской области советская держава провела беспрецедентные в истории человечества ядерные военные учения, в жертву которым были принесены тысячи жизней граждан. Основной живой силой этого ужасного эксперимента стали военнослужащие Брестского гарнизона.

После победы над фашизмом между СССР и западным миром созрела новая, на сей раз холодная война. К 1954 году у американцев уже был опыт использования ядерного оружия, полученный не только при бомбежке Хиросимы и Нагасаки, но также и на военных учениях. Руководство СССР решило продемонстрировать в ответ и свою ядерную мощь. И ядерные испытания на Тоцком полигоне с привлечением сухопутных войск продемонстрировали всему миру не только военную силу советской империи, но и ее готовность не считаться с любыми потерями собственных граждан. Даже в мирное время.



Атомный взрыв на Тоцком полигоне

К учениям под кодовым названием «Снежок» армия готовилась несколько месяцев. Атомная бомба взорвалась в один миг. Последствия от ее взрыва растянулись на десятки лет. Из 45 тысяч советских военнослужащих, участвовавших в Тоцких учениях, 36 тысяч были из Брестского гарнизона. Подвергшись радиоактивному облучению, почти две трети из них скончались в течение нескольких лет после учений. Остальные продолжали молча жить и умирать: в течение 25 лет всем участникам ядерного эксперимента запрещено было рассказывать о том, через что они прошли. Даже докторам и собственным женам. Находясь под обетом молчания, они со страхом ждали рождения своих детей и внуков.

Сегодня еще не рассекречены все материалы по Тоцким учениям, а полный список жертв, как военнослужащих, так и гражданского населения, очевидно, не будет восстановлен уже никогда. Архивы Тоцкой больницы с 1954 по 1980 года были уничтожены. Из 45 тысяч «тоцких» ныне в живых остались несколько тысяч. Половина из них – инвалиды 1-й и 2-й групп. Остальные страдают всевозможными сердечно-сосудистыми и желудочно-кишечными патологиями, болезнями крови и раком.

В Барановичском регионе сегодня проживают 17 участников Тоцких учений, большая часть из которых уже не ходит. В Барановичах дислоцируется и 50-я механизированная бригада (прежде – дивизия) – единственная в Беларуси оставшаяся нерасформированной часть, участвовавшая в тех учениях. С двумя ее бойцами, участниками Тоцких учений – командиром танка «Иосиф Сталин» 29-го полка Геннадием Григорьевичем Борниковым и сержантом 55-го артиллерийского полка Федором Васильевичем Гуриным накануне 14 сентября встретился корреспондент «IP», чтобы восстановить картину событий 56-летней давности.

Дорога в неизвестность

Родом из Пружан Федор Гурин попал служить в Брест совершенно случайно. Можно сказать, по знакомству. Его сестра была замужем за брестским офицером. Швагер и походатайствовал перед командиром части, чтобы тот взял Федора к себе. Это было в 1952 году.



Гурин в молодости

А в мае 1954 года, вспоминает Федор Гурин, командование неожиданно собрало весь их полк на строевой смотр: «Нам сказали, что мы поедем на масштабные учения. Что за учения – никто не знал. В первых числах июня нам выдали обычный солдатский минимум: вещмешок, противогаз, автомат, потом погрузили в товарные вагоны, бросили на доски матрацы и повезли».

Другой участник Тоцких учений Геннадий Борников вспоминает, что эшелоны на полигон непрерывно шли днем и ночью, останавливаясь лишь, чтобы сменить паровозную бригаду или покормить солдат. На пятые сутки приехали…

«Вам выпала великая честь…»

Палаточный лагерь на Тоцком полигоне растянулся на 42 километра. Для высших военных чинов из Москвы специально были построены несколько домов. В 15 – 20 км от предполагаемого эпицентра взрыва для них же построили бункер с правительственной трибуной для наблюдения за учениями.



Борников в молодости

«Жара была ужасная, как у нас этим летом, – вспоминает Геннадий Борников. – Постоянно хотелось пить, а пока не вырыли артезианский колодец, пить было нечего. Брали воду из заросшей камышом канавы, где плавали огромные водяные крысы. Началась эпидемия дизентерии. Дошло до того, что, когда маршал Жуков (командующий учениями. – Авт.) захотел проверить готовность войск, некоторые машины просто не могли выехать, так как их экипажи болели полным составом. Никто нас не лечил, пока Жуков хорошенько не прописал медикам: «Прекратить эту срачку!»

Об «изюминке» учений военнослужащим сказали вскоре после прибытия на полигон: «Вам выпала великая честь впервые в мире действовать в реальных условиях применения ядерной бомбы».

Готовиться к взрыву стали за три месяца. Солдатам показывали плакаты с нарисованным ядерным «грибом», пытаясь объяснить, что такое световое излучение, взрывная волна и проникающая радиация. Офицерам даже показали секретный фильм о действии ядерного оружия.

«Помню, показывали город, огромный мост, дома, фабрики, – вспоминает Геннадий Борников. – А как пошла взрывная волна – все смела на своем пути, ничего не осталось. Один офицер из Бреста после просмотра фильма так сильно переживал, что через пару дней его сердце не выдержало и он умер».

Но даже в фильме ничего не говорилось о влиянии атома на здоровье.

«Никто из нас не имел никакого понятия о ядерном оружии, – рассказывает Геннадий Борников. – Многие солдаты родом из глухих деревень не только не знали об атоме, они впервые в своей жизни ехали на паровозе. Конечно, некоторые слышали о Хиросиме и Нагасаки, но о реальной угрозе атома знали разве что высшие чины. Впрочем, они на полигоне долго не задержались…»

Ад был на земле

Московское военное командование прибыло на Тоцкий полигон за пару суток до испытания бомбы. К приезду начальства военнослужащих переодели в новую форму, всем выдали противогазы с заклеенными темной пленкой стеклами. «На этом вся наша защита и заканчивалась, – рассказывает Федор Гурин, который в то время находился за 10 км от эпицентра взрыва. – Нас предупредили ни в коем случае не смотреть на взрыв, иначе ослепнем».



Гурин сейчас

Момент взрыва взвод Федора Васильевича встретил лежа пластом в специально вырытой земляной щели. Солдаты услышали лишь жуткий двойной треск: казалось, планета разрывается пополам. От взрыва даже в офицерском штабе вылетели стекла. «И уже через 10-15 минут последовала команда «Отбой», – вспоминает Федор Гурин. – Взрывная волна уже прошла, световое излучение тоже, только радиация осталась. Но тогда о ней никто ничего не знал. Мы вылезли из укрытия и сняли противогазы».

Ядерный гриб, по словам Федора Гурина, держался на небе еще около часа и был «в точности такой же, как на картинке».

Геннадию Борникову не пришлось увидеть даже этого, хотя он находился вдвое ближе к эпицентру взрыва. Когда его 46-тонный танк сотрясло, Геннадий Григорьевич вместе со своим экипажем лежал на днище танка, даже не рискуя высовываться до тех пор, пока не началось наступление артиллерии: «Это был кромешный ад, настоящая бойня. Невыносимо выли «катюши», поднялась пыль, началась ужасная суматоха. Чтобы хоть как-нибудь ориентироваться, пришлось открыть люк».

Спустя несколько дней Геннадий Борников проезжал на своем танке через эпицентр взрыва. Вся железная техника, выставленная в радиусе взрыва, погорела или расплавилась. От привязанных к ней животных, ставших передовыми участниками ядерного эксперимента, не осталось и следа. Вековые уральские дубравы напоминали сплошное месиво. Земля сгорела словно пух: наступаешь – из-под ног поднимается облако пыли.

Жизнь после взрыва

Московское военное начальство покинуло Тоцкий полигон через три дня после взрыва. За ними потянулись вереницы эшелонов с солдатами и офицерами. Военнослужащие Брестского гарнизона уехали последними. Дома они были только в ноябре.

«Мы приводили в порядок всю технику, а в свободное время ходили купаться на речку Сакмарку, – вспоминает Федор Гурин. – Никто не предупреждал ни о каких последствиях».

Спустя четыре года у Федора Васильевича по рукам и шее пошла экзема. Еще через два года он слег с желтухой, затем образовалась язва желудка, ему сделали полное переливание крови… Уже почти 20 лет Федор Гурин – инвалид II-й группы по общей заболеваемости, и теперь легче перечислить список тех болезней, которых у него нет, чем тех, от которых он страдает: «Больше всего боюсь, чтобы не отрезали мои ноги – все на трофических язвах. Врачи уже предлагали ампутацию». Сегодня Федор Васильевич живет вместе со своей женой и дочерью, которая тоже на II-й группе инвалидности.

«Когда спустя долгие годы моя жена впервые узнала, где я служил, – с улыбкой вспоминает Федор Васильевич, – сказала мне: знала бы сразу – не вышла бы замуж».



Борников сейчас

Геннадия Борникова, считает он, его тяжелый танк сохранил лучше. Да и на речку Сакмарку купаться он не ходил. Хотя волосы на голове не спасло и это – посыпались спустя год после учений. «А вот после рождения дочери в 1955 году больше у нас с женой детей так и не было...» – подытоживает Геннадий Борников.

Удар по своим

О «тоцких» широко заговорили только в 80-е. Бросилась в глаза высокая смертность среди участников масштабных учений.

«При Горбачеве стали писать о Тоцких учениях, – вспоминает Федор Гурин. – Писали, что тысячи уже умерли и многие продолжают умирать от полученных доз радиации. Хотя у меня за всю жизнь никто никогда радиацию не замерял. Нас будто подопытных кроликов – использовали и потом отпустили. Одни уже умерли, другие еще мучаются».

В 1992 году оставшиеся в живых участники Тоцких учений из Беларуси объединились в Белорусский комитет ветеранов подразделений особого риска.

Спустя несколько лет их приравняли в правах с ликвидаторами аварии на ЧАЭС. По ст.19 закона о чернобыльцах «тоцкие» имели право на 50%-ю скидку на лекарства и ежегодное бесплатное санаторное лечение (или компенсацию). Три года назад «атомные солдаты» лишились этих льгот вместе с чернобыльцами. Государство сегодня не в состоянии им помочь, понять их нужду.

«Атомные солдаты» до сих пор не могут понять, как их родина могла так жестоко с ними обойтись.

«Ни одна армия мира не испытывала атомного удара на своих людях. А нам нужно было показать американцам, что у нас есть не только атомная бомба, но и войска, которые умеют с ней воевать, – подвел черту в нашей беседе Геннадий Борников. – И эта ошибка стоила десятков тысяч человеческих жизней и судеб».