Они были первыми

Карл Рендель, ветеран атомной энергетики, бывший пресс-атташе ЛАЭС

Историки часто вспоминают этот эпизод. …В предместье Западного Берлина, в Потсдаме сохранилось здание бывшего инженерного училища. Здесь в дни, когда еще дымились развалины поверженной столицы фашистской Германии, проходила конференция глав государств-союзников, одержавших  Великую Победу над коричневой чумой. Впервые за столом переговоров вместе с И.В. Сталиным и Уинстоном Черчиллем был только недавно ставший президентом Соединенных Штатов Америки Гарри Трумэн. Именно на этой конференции он попытался «с подачи» Черчилля огорошить Сталина сообщением о создании в Америке оружия страшной  разрушительной силы.


Велико же было изумление Трумэна и Черчилля, когда новость о проведенном в США испытании «сверхоружия» Сталин встретил внешне спокойно и даже не отреагировал на  слова американского президента. Но, отлучившись в комнату, отведенную для советской делегации, советский лидер поручил В.М. Молотову:  «Свяжитесь с Курчатовым  и передайте, что надо торопиться!».

Получая данные нашей разведки, Сталин догадался, что Трумэн намекает на  создание атомной бомбы. Работы в этой области шли задолго до этого одновременно в  Германии, Великобритании, США… Шли они и в Советском Союзе еще с 30-х годов.

— Именно так,— подтвердил мне еще во время нашей первой встречи  в Жуковке академик Николай Антонович Доллежаль.— Первая научная конференция по ядерной физике была проведена в СССР в 1933 году. Работы одновременно шли сразу в нескольких институтах  Академии наук. И еще в середине войны Сталин приказал отозвать с фронта Игоря Васильевича Курчатова, поручив ему по совету А.Ф. Иоффе и П.Л. Капицы руководство «Урановым проектом».

Но мой рассказ будет не о физиках-теоретиках и ядерщиках-практиках, не о лабораториях ученых и секретных заводах и комбинатах. Я хочу поведать читателям о том, что и сегодня  не встретишь на страницах наших газет и журналов, — о добыче урана и о тех, кто этим занимался уже в том, памятном 45-м…

Для создания советского атомного оружия необходим был уран, но его тогда у нас еще не было. На его поиски в Германии, где всю войну готовились к созданию «оружия возмездия», снарядили специальную экспедицию по главе с генерал-полковником М.З. Сабуровым. Включили в нее и тогдашнего директора института «Ленхиммаш» Н.А. Доллежаля, нарядив его в полковничий мундир. Ему повезло. В одной из военных комендатур обнаружили вывезенную из захваченных у немцев складов… краску. Ею даже красили заборы у комендатуры. А на поверку ( не будем  забывать, что Доллежаль был химиком!) оказалось, что это окись урана. Она ведь ярко-желтого цвета! Как величайшую ценность 100 килограммов «краски» привезли в лаборатории ученых-атомщиков.

Американцы взорвали первую атомную бомбу 8 августа. Через две недели после этого в СССР был создан Спецкомитет при Госкомитете обороны и в его задачи возложили в том числе, как говорилось в документе, «широкое развертывание геологических разведок и создание сырьевой базы… по добыче урана…». Были, правда, запрятанные в сейфах отчеты давних геологических экспедиций, что такой минерал находили они в Таджикистане, в долине Сыр-Дарьи, между горными отрогами Тянь-Шаня и Памира. Но когда это было и верны ли сведения?

Кстати, на шестой день после Победы и еще до Подтсдамской конференции  ( о чем Трумэн и Черчилль и не догадывались!) по Постановлению Государственного Комитета обороны был создан Горнохимический комбинат № 6 НКВД. Поскольку он расположен был в 7 километрах от Ленинабада в Таджикистане, его позже стали именовать Ленинабадским…

—…Хотя,— подсказывает мне Александр Николаевич Холин,  работавший там 28 лет энергетиком,— комбинат и находится фактически в отдельно построенном городе, названном в свое время Чкаловском. К началу деятельности комбината № 6 в Средней Азии были известны 4 не до конца разведанных академиком Горбуновым и его сподвижниками-геологами месторождения урана — Табошар, Майлису, Уйгурсай и Андрасман. Если верить древним преданиям, еще китайцы использовали этот минерал в качестве добавки к краскам, которыми покрывали посуду из фарфора. И никто из них понятия не имел, что такое радиация.

Впрочем, мало что знали о ней и те, кто начинал заниматься разведкой, а потом и добычей урана, но можно предположить и другое: он нужен был еще вчера, а потому не стоило посвящать многих, что ведать должны были единицы.

А.Н. Холин спросил меня:

— А знаете ли вы, кто работал на комбинате № 6 ? Говорит вам о чем-нибудь аббревиатура «ПФЛ»? Именно так назывался этот спецконтингент. А в «переводе» это означает « прошедшие фильтрационные лагеря». После войны на Родину вернулись сотни тысяч, если не миллионы людей, которых гитлеровцы угнали на чужбину. И  немало было и бывших военнопленных. Их «пропускали» через фильтрационные лагеря. Если удавалось выяснить причастность к деятельности оккупантов, к «власовской» РОА, таких приговаривали к заключению и отправляли чаще всего на Колыму. Их называли «улоновцами» ( из Управления лагерями особого назначения), а чьи проступки перед Родиной невозможно было доказать, «на всякий случай» посылали на урановые рудники. Особой заботы о них и жалости не проявляли. Работали они в основном вручную.

В изданной в 1995 году книге «Пионеры секретного атома» бывший начальник рудника А.Зиновьев признал: «…К началу создания отечественной сырьевой базы отрасли рудники находились на крайне низком уровне развития, горные работы носили кустарный, старательский характер…Бурение шпуров при проходке горных выработок на очистных работах велось ручными перфораторами без орошения. Запыленность рудничного воздуха в десятки раз превышала установленные нормы. Погрузка породы в забое и откатка горной массы осуществлялась вручную в вагонетках…».

А в официальных документах можно найти те же слова, что употребил и А.Зиновьев,— «добыча организована старательским способом». Догадываетесь, дорогие друзья, что это значит? Старатели работают самым примитивным способом — кайлом, лопатой и лотком, в котором промывают породу. Вот так доставалось драгоценнейшее сырье для советской ядерной индустрии — ценой сотен тысяч жизней. И не только спецконтингента! Ведь мало кто из них владел горными профессиями, а нужны были и специалисты. Вот  их-то и вербовали и мобилизовывали среди выпускников вузов, подбирали в среде НКВД и особых отделов. Для них работа на урановых рудниках была не менее рискованной, чем для спецпоселенцев. Ведь на каждом этапе добычи и переработки им не приходилось считаться с  «установленными нормами», да и знали ли они эти нормы?!

А где жили специалисты? В домах, построенных из той же руды, из которой уже извлекли уран. Но весь ли? И мог ли такой строительный материал быть «чистым»?! Но другого в этих краях не было. Вот потому-то десятки домов в Чкаловске и в рудничных поселках возвели из рудных камней. Лишь много лет спустя стали завозить сюда кирпич из других регионов страны.

Когда ядерная индустрия в СССР стала набирать темпы, понадобилось больше исходного сырья. И тогда вместо рудников стали использовать карьеры, вести добычу открытым способом, хорошо известном  горнякам угольных шахт. Сначала на разведанном месторождении производят вскрышу — снимают верхние слои почвы и грунта, затем начинают черпать ковшами экскаваторов руду и отправляют ее на обогащение.

Но много ли нужного минерала в этой руде? Есть отчет за 1945 год, в котором с гордостью отмечено, что удалось переработать 3592  тонны руды с содержанием урана 0,218- 0,34 %.В последующие годы добыча и обогащение росли, вступали в действие новые рудники и открытые разработки. К 1949 году производительность труда забойщиков поднялась втрое, но уровень механизации и тогда едва достиг 50 процентов.

А  в 60-е годы  при всем старании горнорабочих и увеличении техники, поступавшей к ним на вооружение, наращивать добычу оказалось невозможным. Уран — не уголь, не золото и не алмазы. Он не залегает под землей пластами, не содержится в «трубках», а вкраплен в руду, и надо переработать тысячи тонн, чтобы получить килограммы этого минерала. Специалистам Ленинабадского горнохимического комбината принадлежит приоритет в разработке нового направления — добыче урана способом подземного выщелачивания на гидрогенных месторождениях.

Объяснить это можно просто: бурят скважины там, где подсказали геологи, закачивают под землю определенный раствор, а через некоторое время, которое необходимо для процесса окисления, выкачивают уже сырье в жидком виде. Оно содержит уран, но его, разумеется, еще надо обогатить, очистить от примесей, увеличить концентрацию.

Подземное выщелачивание было замечательной новинкой, используемой впервые не только в Советском Союзе, но и в мире. Оно принесло несомненный эффект, когда разведали новые месторождения в пустыне Кызыл-Кум, где трудно жить людям постоянно, где нет поселков, а зачастую и хороших дорог. Вместо рудников на таких месторождениях можно было увидеть бурильные станки, сеть трубопроводов и станции приготовления растворов, заводы первичного обогащения

Вот так родилась и развивалась советская сырьевая база ядерной индустрии. А в истории Ленинабадского горнохимического комбината есть и другие страницы, которые тоже были сверхсекретными. Но теперь пришла пора рассказать и о них!

В 1958 году этому комбинату правительство поручило принять участие в подготовке подземного испытания атомного оружия в 60 километрах от города Ош в Киргизии. Надо было проложить специальные горные туннели. И год спустя это задание было выполнено, испытание успешно проведено в присутствии руководителей Первого Главного управления  при Совете Министров СССР, ученых, проектантов, военных.

17 марта 1960 года ЦК КПСС и Совмин новым секретным Постановлением поручили Ленинабадскому горнохимическому комбинату проведение специальных горных работ для подземных испытаний ядерных зарядов на Семипалатинском полигоне, «Объекте № 905», как его называли тогда. Предприятие, которое было для этого создано, наименовали «Центральная экспедиция ДГХК». Действовала она в пустынной местности, прокладывая дороги, строя жилье, котельные, склады, мастерские, гаражи и главное — испытательные станции в горном массиве Дегелен, штольни, которые после испытаний приходилось вскрывать, а затем вновь готовить к новым «экзаменам». Условия были чрезвычайно сложными и опасными, в разрушенных горных породах и при высокой радиации. Но не было ни единого случая срыва испытаний или переноса их сроков. Они завершились лишь тогда, когда страны, обладающие ядерным оружием, отказались от его подземных испытаний.

В последующие десятилетия, как рассказывают имевшие прямое отношение к созданию сырьевой базы ядерной индустрии СССР, были построены десятки новых городов и поселков там, где геологи обнаружили новые месторождения урана и где его подвергали переработке. Это — Уч-Кудук, Навои, Зерафшан, Шевченко, Степногорск, Желтые Воды, Усть-Каменогорск, Краснокаменск… Поверьте на слово, их много, как много  причастных  к рождению этих городов и поселков, строителей и монтажников, проектантов и архитекторов, рабочих и инженеров. О них никогда прежде не писали и имена их были столь же секретны, как и то, чем они занимались. Но это они написали  самые начальные страницы создания сырьевой базы ядерной индустрии нашей Родины.

Их дела и трудовые подвиги в одном ряду с мужеством и отвагой добывших нам Великую Победу, тех, кто ковал ядерный щит страны и  создавал атомную энергетику..

назад

Материалы из архива