Созданная при Генеральном директоре МАГАТЭ в 1986 году группа советников по безопасности INSAG состояла из высоких профессионалов, представителей ведущих стран, использующих атомную энергетику. Достойнейшие представители России в этой группе В.А.Сидоренко, А.А.Абагян, А.М.Букринский совместными усилиями с зарубежными коллегами разработали основные принципы ядерной и радиационной безопасности, ввели понятие культуры безопасности, в которой главенствующим приоритетом является приоритет безопасности. Последние 5 лет мне доверена честь представлять Россию в этом высшем мировом совете по вопросам безопасности.

Рассмотрение причин и цепочек развития техногенных неядерных катастроф, таких как пожар в Мехико, авария на химическом заводе в Бхопале в Индии и т.д. позволяет сделать вывод об общих корнях любых техногенных аварий. Несомненно, что самого пристального внимания заслуживает и авария на Саяно-Шушенской ГЭС. Организационные и технологические причины, взаимодействие коммерческих диспетчеров с людьми, отвечающими за техническую безопасность, подходы к планово-предупредительным ремонтам, диагностика оборудования, принципы управления (коммерческого и технического) должны стать предметом самого пристального внимания. С этой стороны мне понятен интерес моего старого товарища Булата Искандеровича Нигматулина к изучению уроков этой катастрофы. Булат Искандерович более сорока лет проработал в атомной отрасли и будучи заместителем министра Минатома несколько лет руководил атомной энергетикой страны. Я тоже имею такой же стаж работы в отрасли и также будучи заместителем министра отвечал в Минатоме за атомную энергетику.

После этой, можно сказать, слишком длинной преамбулы я хочу перейти к тому, что меня побудило взяться за перо, и открыто, как мы уже не раз делали за последние годы, подискутировать с Булатом. Поводом послужила статья в МК «Мина замедленного действия» (на ProAtom –  более ранняя версия «От чего «погибают царства»: Безнаказанность»).

В этой статье вы, Булат Искандерович, названы бывшим заместителем министра атомной энергетики. Хочу отметить, что мы, атомщики, внутри себя всегда говорим: «Бывших директоров АЭС не бывает». Этим мы подчеркиваем, что ответственность использования такого источника энергии, как атомная энергия, для руководителей такого уровня не заканчивается после их ухода с занимаемых постов. Дорогой Булат, бывших заместителей министра атомной энергетики тоже не бывает.

Например, про себя я всегда говорю, что я последний заместитель министра и прекратил выполнять свои обязанности в тот момент, когда очередная непродуманная реформа в 2004 году упразднила Минатом. Я считаю, что тяжесть ответственности заместителя руководителя отрасли остается со мной на всю жизнь.

Ряд ваших безответственных заявлений в адрес сегодняшней, оставшейся без вас, атомной отрасли, заставляет меня задуматься о том, что может быть вы действительно БЫВШИЙ…

Приведу аргументы:

Вы безответственно пугаете наше и без того не очень спокойное население атомными страшилками только для красного словца, зная реальную ситуацию на действующих АЭС России, а она такова:

В 2008 году, несмотря на экономический кризис, рекордная для России выработка электроэнергии.

С 2003 года на сегодня ни одного события, которое бы классифицировалось по шкале МАГАТЭ выше нулевого уровня. А это означает, что они не существенны с точки зрения безопасности. Количество таких событий, подчеркиваю событий, а не аварий, постоянно уменьшается.

Выбросы с АЭС настолько малы, что ни один прибор не может их измерить. Доклад России на Конференции МАГАТЭ по Конвенции по ядерной безопасности оказался настолько хорош, что ему не поверили и организовали специальную миссию МАГАТЭ на Балаковскую АЭС. Результаты этой проверки, многочисленные партнерские проверки по линии Всемирной ассоциации эксплуатирующих организаций подтвердили выводы российского доклада.

Вы безответственно говорите о некомпетентности руководства, зная:

что сегодня заместителем гендиректора Госкорпорации, руководящей атомной энергетикой, служит Александр Маркович Локшин, прошедший на АЭС все ступени вплоть до директора Смоленской АЭС;

что в концерне «Росэнергоатом», который управляет всеми атомными станциями России, я являюсь лицом, отвечающим за производство электроэнергии и развитие атомной энергетики. Вы меня знаете. Какие ко мне вопросы? Вы публично сомневаетесь в надежности инспекции Концерна, в то время как Генеральный инспектор по безопасности – это Эрик Николаевич Поздышев, а главные инспекторы – Юрий Иванович Слепоконь,

Вячеслав Андреевич Викин, Юрий Васильевич Коломцев, Олег Макарович Сараев, не говоря уже о руководителях технической дирекции? Все они профессионалы высшей пробы (уверен, вы не можете с этим не согласиться). А наши столпы безопасности – десять директоров и десять главных инженеров АЭС, возглавляющие сорокатысячный коллектив концерна?

Булат Искандерович, вы прекрасно знаете, что в ведущих компаниях мира первые лица – отнюдь не атомщики. Electricite de France – Гадонэкс, AREVA – мадам Лавержон. Даже в

американской комиссии по ядерному регулированию, на которую вы ссылаетесь, первыми руководителями были юристы, адмиралы, электронщики, физики общего профиля, но среди них практически никогда не было профессиональных атомщиков. При каждом из них были свои «асмоловы». Сегодня в EDF – это Дюпра, в США рядом с председателем комиссии – директор по эксплуатации.

И, наконец, о персональных разборках после аварии на ЧАЭС, о смерти человека, которого я очень хорошо знал Валерия Алексеевича Легасова, и уж, конечно, об уходе Анатолия Петровича Александрова и Ефима Павловича Славского. Вы, Булат Искандерович, в то время были, мягко говоря, вне, а не внутри событий.

Оргвыводы, принятые после Чернобыльской аварии по многим персоналиям, были весьма спорны. Причины, по которым ушел из жизни Легасов, очень далеки от ваших предположений, и я не хочу их публично обсуждать. Анатолию Петровичу и Ефиму Павловичу в момент их ухода с их постов было под девяносто лет…

В атомной отрасли много проблем, связанных с нашей многогранной деятельностью (эксплуатация, проектирование и сооружение новых АЭС, снятие с эксплуатации), и мы их пытаемся преодолеть, работая отнюдь не по 8 часов в сутки. Здесь и наша внутренняя структура управления, включая вопросы связанные с «Атомэнергопромом», и проблемы независимого надзора (сильной корпорации нужен сильный надзор), и закон о Техническом регулировании имени Грефа, с которым мы боремся, начиная с 2003 года, и почти победили (даже Специальный Научно-технический Совет создали под, руководством, надеюсь для вас тоже безупречного человека – Виктора Алексеевича Сидоренко) и т.д. т.п.

Заканчивая, я еще раз хочу вам напомнить об ответственности и надеюсь, что вы больше не дадите мне повода даже задуматься о том, что вы БЫВШИЙ!