|
Минпромэнерго и Росатом. История непростых отношенийА.Н.Андрианов, к.т.н Надо сказать, что пиар-акции Росатома не интересовали Минпромэнерго, мне приходилось выручать организаторов и посещать различные «Атом-инновации» и подобные мероприятия. Еще в конце 2005 года семинары в ЦНИИАИ сменились на отраслевые игры в Колонтаево. На некоторые из них, знаю, в 2006-2007 году сотрудники департамента ТЭК ездили. Считается, что подобные игры позволяют взглянуть на проблемы не замылившимся в рабочих буднях глазом, а под другим неожиданным для себя углом. Также предполагается, что они укрепляют и авторитет руководителей игры, поскольку некоторые из вероятных правильных сценариев, чтобы игра не зашла в тупик, просчитывается заранее. Признаюсь в Колонтаево не был, но участвовал в подобной игре по атомной тематике, проводимой совместно GRSmbH и нашим Ростехнадзором в Германии. Как чиновник достаточно высокого уровня, активно поддерживающий атомную отрасль, я попал в разряд «экспертов», к которому обращалась «атомная» пресса. Отношение у меня к этому сложилось двоякое – с одной стороны правильно, что высказываются люди, не связанные напрямую с отраслью, поскольку видят ситуацию извне. С другой стороны всегда вызывало сомнение, а так ли «эксперты» думают на самом деле. Например звонок: «Александр Николаевич, не могли бы вы высказаться по такому-то вопросу (АЭС-2006, строительство 5-го блока Курской, 2-ой очереди Ленинградской, поставка топлива в Бушер и т.д. и т.п.). Если вам некогда скажите пару слов, а мы уже доработаем». От такого подхода всегда отказывался, все, что думаю, посылал в письменном виде по электронной почте, но не уверен, что так поступают другие многочисленные «эксперты» по должности. Мнение представителя Минпромэнерго с удовольствием публиковали и в «Бюллетене по атомной энергии» и на сайтах. Как-то попросили и для сайта Росатома высказаться по поводу статьи П.Щедровицкого о мировых энергоресурсах. Хотя написал вполне положительно, с незначительными замечаниями, пиарщики не удержались – от себя добавили. Насколько знаком с Петром Георгиевичем, он в этом не нуждался. 2006 год оказался для атомщиков определяющим. Начало года сопровождалось внутренней реорганизацией Росатома и перестановками в его верхнем эшелоне. Тогда же весной была сформирована межведомственная рабочая группа под руководством С.Кириенко, которая в срочном порядке подготовила на утверждение Президенту трехлетний план реформирования атомной отрасли. Совещания проходили в деловом режиме, представители министерств и ведомств выступали с предложениями и замечаниями, а руководитель атомного Агентства сам, или призывая в поддержку помощников, тут же давал разъяснения или поручения на доработку документов. План предусматривал акционирование предприятий, создание на их базе того, что потом назвали Атомэнергопромом, подготовку и принятие федеральных целевых программ, укрепление науки и оборонной части предприятий Росатома. Я представлял в этой рабочей группе Минпромэнерго и воспользовался возможностью высказаться в поддержку атомной науки и ее кадров, о необходимости восстановления монтажно-строительного комплекса (здесь помогли материалы, подготовленные Б.Нигматулиным). Говорил также об особом подходе при акционировании предприятий, занимающихся одновременно и гражданской и оборонной тематикой, и предприятий, имеющих хоть и мощную, но маловостребованную экспериментальную базу. Все эти вопросы продолжают быть актуальными и сейчас, они не решаются одномоментно, но ставить их надо постоянно. Что и делалось, например, при подготовке ФЦП «Развитие атомно-промышленного комплекса». После обсуждений с ведомствами в проектах ФЦП возникали новые разделы и затем исчезали под нажимом МЭРТа. Помню на совещании у В. Травина (мы тогда познакомились лично и меня приятно удивили его слова, что он читал одну из моих статей того периода и впечатление положительное) обсуждали замечания по ФЦП, в том числе и от Минпромэнерго, в частности отсутствие в программе бюджетных средств на науку и экспериментальную базу и А.Полушкин клялся, что Росэнергоатом выделит столько-то миллиардов именно на это направление. Надеюсь, так и произошло. Подготовка документов шла в таком темпе, что неизбежно возникали накладки. Проекты ФЦП в Минпромэнерго поступали с интервалом несколько дней, один за одним, по почте и на руках, так что становилось непонятным к какому варианту давать замечания и что согласовывать, чем один вариант лучше другого. Могу сказать, что руководство Минпромэнерго это раздражало, а на уровне департаментов неразбериха тормозила согласование. Одной из причин такой многовариантности было и то, что в начале года в Минпромэнерго окончательно решился спор о том, что разрабатывать – новую Энергетическую стратегию (которой занимался департамент ТЭК) или Генеральную схему размещения объектов электроэнергетики до 2020 года (ее идею продвигал департамент структурной политики, который потом был реформирован в департамент электроэнергетики). Приоритетность разработки Генеральной схемы сразу ставила под вопрос любые площадки под новые АЭС в разрабатываемой Росатомом ФЦП, препятствий не вызывали только строящиеся блоки (кроме 5-6-го Балаковской и 5-го Курской АЭС). Все это усложнило жизнь Росатому, и в итоге ФЦП хоть и была принята, но с условием последующей корректировки по площадкам (то есть финансировать подготовительные работы оказалось сложно). Почти одновременно с ФЦП шла работа и над законом по созданию Атомэнергопрома. За его подготовку отвечала А.Белова, которая ранее занималась аналогичным вопросом при реформировании РЖД (а теперь отправилась реформировать СУЭК). Анна Григорьевна специально приезжала в Минпромэнерго и разъясняла нам с А.Яновским (он тогда руководил департаментом ТЭК, а теперь зам.Министра энергетики) возможные неясные законодательные моменты, мы в ответ обещали оказать поддержку и помощь, подготовить предложения и замечания к проекту закона. Если в первой половине 2006 года руководство Минпромэнерго спокойно относилось к бурной деятельности Росатома и решение всех вопросов адресовалось в департамент ТЭК, что позволяло активно участвовать и помогать во всех мероприятиях, то летом 2006 года ситуация изменилась. Замминистра, курирующий атомное направление, после совещания у Президента в Новоогарево (интересно, что он там услышал о перспективах атомной отрасли?) решил замкнуть большинство атомных вопросов на вышеупомянутый департамент структурной политики, который ранее возглавлял сам (я уже писал о важности такой вертикали Министр – замминистра – «свой» департамент). Так что от завершающей стадии согласования закона об Атомэнергопроме и его обширной собственности наш департамент отодвинули и в дальнейшем по атомному направлению стремились ограничить проблемами ЯРБ и термоядом. Перетягивание туда-сюда атомной тематики, конечно мало нравилось, тем более А.Яновский как-то признался, что обращался к руководству с предложением при таких играх избавить департамент ТЭК от атомного направления. Ну а мне наоборот хотелось активней помогать отрасли. Доходило до курьезов. В октябре 2006 г. я участвовал в Российско – Французской Межправительственной комиссии в Нижнем Новгороде. Глава российской части С.Нарышкин дал каждому представителю министерств на выступление по 3 минуты. Росатом не участвовал и я постарался сказать не только про газовое сотудничество, но и про взаимодействие в атомной сфере по устранению тех ограничений, что Евросоюз накладывает на торговлю ядерными материалами (от этого страдает ТВЭЛ при поставках топлива за рубеж), все таки Франция крупнейшая в Европе атомная держава и к ней прислушиваются. Не забуду слегка удивленный взгляд С.Нарышкина – что-это вдруг Минпромэнерго печется об атомщиках? Тем не менее французы тему подхватили. Надо сказать, что в Минпромэнерго над департаментом ТЭК и над агентством Росэнерго с 2006 г. висела угроза расформирования. Департамент все таки ликвидировали в 2007, а Росэнерго в 2008 году. Так что пора было подумать о возвращении в родные пенаты и в декабре 2006 года, когда мы летели с С.Кириенко из Киргизии после Российско-Киргизской межправительственной комиссии, я подсел к нему с одним вопросом – Сколько еще продлиться моя «командировка»? Сергей Владиленович сказал: «Надо еще поработать, это важный участок, в 2007 году предстоит принять целый ряд необходимых для отрасли законов… Не волнуйтесь, потом подумаем, решим». Словам главного человека в атомной отрасли хотелось верить, тем более ждать оставалось недолго, всего 8 месяцев.
2007 год. Генсхема: «Что? Где? Когда?» для ГК «Росатом» Основное событие 2007 года это, безусловно, принятие решения о создании Госкорпорации Росатом на базе Агентства по атомной энергии и принятие соответствующего закона. Но это еще было впереди, а в начале года комитет по энергетике Госдумы активно обсуждал и лоббировал включение 5-го блока Курской АЭС в Генеральную схему размещения объектов электроэнергетики. Рассмотрение этого вопроса предполагалось непосредственно на станции, но погода стояла нелетная, самолет с руководящей частью участников успел проскочить, а самолет с представителями организаций и ведомств, покружив час над Курском, был вынужден вернуться в Москву. Заседание комитета все же состоялось через несколько недель, но уже в Москве. Председатель подкомитета по атомной энергии В.Опекунов (сейчас он советник С.Кириенко), зная, что я собирался выступать в Курске с поддержкой завершения строительства 5-го энергоблока, обратился в Минпромэнерго с просьбой направить на совещание именно меня. Так и получилось, но накануне директор департамента ТЭК вызвал меня к себе и настоятельно «рекомендовал» ограничится общими, ничего не обещающими словами, поскольку разработка Генеральной схемы курируется не нашим департаментом. Как госслужащий подчинился, хотя личное мнение попытался на заседании комитета Госдумы донести. Так или иначе, вероятно благодаря лоббированию вопроса «Единой Россией», но 5-ый блок Курской АЭС в Генеральную схему включили. В тот период многие губернаторы поднимали вопрос о строительстве у себя атомных станций и в Минпромэнерго соответствующие обращения приходили почти каждый день (оно и понятно - строительство за бюджетные деньги, ожидаемое поступление налогов, множество новых рабочих мест). Помню, когда мы летали с комитетом по обороне Совета Федерации в Томск по вопросам, связанным с Северском, там несколько раз поднимался вопрос о строительстве двух атомных энергоблоков. В.Опекунов к радости губернатора Томской области В.Кресса объявил, что такое решение принято. Не могу не отметить, что в 2006-2007 году в Минпромэнерго велась внутренняя борьба между департаментом ТЭК и Росэнерго по вопросу радиационной безопасности на объектах ТЭК. Это Агентство входило в перечень ведомств, которые должны были осуществлять государственное управление использованием атомной энергии на подведомственных предприятиях. Проблемы известны: радионуклиды откладываются на стенках оборудования в процессе нефтедобычи, а также при первичной обработке нефти и газового конденсата, проблемы есть с подземными емкостями, созданными в свое время ядерно-взрывной технологией, с хранением и обращением радиоактивных золошлаковых отходов в тепловой электроэнергетике, радиоактивность углей и угольных отвалов на ряде шахт достигает предельных норм и т.д. Но Росэнерго постоянно обращалось к В.Христенко с предложениями об исключении их из вышеуказанного перечня ответственных ведомств, мотивируя отсутствием специалистов. Мне несколько раз пришлось писать руководству обоснования: почему радиационные проблемы ТЭК нужно решать, а не уходить от них. А.Яновский в этом меня поддерживал, правда, в финансировании НИОКР по мониторингу проблемы тем не менее отказал. Надеюсь Министр энергетики С.Шматко, безусловно, понимающий важность обеспечения радиационной безопасности, не даст замотать столь важный вопрос, а специалистов найдут. Из тех весенних событий, особенно для меня запомнившимися было два. Во-первых, Российско-Болгарская Межправительственная комиссия в Софии, под председательством С.Нарышкина, где я возглавлял российскую часть энергетической группы и в первые дни, пока не подъехал В.Травин, касался и атомных вопросов. Во-вторых, рабочая группа по энергетике стран Евразес в Минске. Хотя атомных вопросов там не было и Росатом участие не принимал, тем не менее в перерыве в неофициальной обстановке мнением по атомному вопросу с руководством Минэнерго Белоруссии обменялись. Кроме того, что Минск произвел неизгладимое впечатление своей красотой и гостеприимством, запомнилось и то, что экспромтом, от российских энергетиков пришлось давать интервью белорусскому телевидению. Возможно, они ждали фраз про газ и нефть, но, оставаясь представителем атомной отрасли, я не мог не перевести разговор на ожидаемый масштабный проект – строительство АЭС. Первый вариант Генеральной схемы размещения объектов электроэнергетики до 2020 г., подготовленный в РАО ЕЭС Агентством по прогнозированию балансов в электроэнергетике, Минпромэнерго докладывало на заседании Правительства весной, затем ее отправили на доработку и приняли лишь в 2008 г. Весь год шла утряска позиций, в том числе площадок под будущие АЭС. Департамент ТЭК в этом не участвовал, но знаю, что дело шло тяжело. С одной стороны говорилось – давайте по максимуму, сколько сможете построить, столько АЭС и включим. С другой стороны тут же ограничивали – где уже стоят 4 блока строить не рекомендуется - переизбыток энергии, а сетей нет. В Сибири и на Дальнем Востоке много энергии от гидростанций, поэтому лучше строить поближе к Москве и Питеру и там, откуда можно экспортировать электроэнергию, а вот там, где запланированы тепловые электростанции, тоже не надо. В принятой в 2008 году Правительством Генеральной схеме предусматривается при базовом варианте ввод генерирующих мощностей до 2020 года 186,1 ГВт, в том числе гидроэлектростанций - 25,9 ГВт, атомных электростанций - 32,3 ГВт и тепловых электростанций (включая теплоэлектроцентрали) - 127,9 ГВт. При максимальном варианте дополнительно потребуется еще 50,3 ГВт генерирующих мощностей. За 12 лет должно быть построено 23-28 энергоблоков АЭС. Аргументы вроде правильные, но неясно насколько они подкреплены техническими и финансовыми возможностями разделившихся частей РАО ЕЭС - новые владельцы вероятно в первую очередь будут озабочены возмещением своих затрат, а вовсе не реализацией инвестиционных планов уже несуществующей организации. Новому Минэнерго, ответственному за реализацию Генеральной схемы, придется очень непросто. Не было видимо на то время единой позиции и у руководства Росатома. Предложения по площадкам менялись. Как говорили участники межведомственной рабочей группы, варианты поступали как от В.Травина с В.Ванюковым (он был начальником управления в Агентстве), так и от П.Щедровицкого с И.Лешуковым, и найденный было консенсус нарушался. К лету все атомные и не атомные вопросы сняли, и начался процесс согласования с территориями, а осенью и зимой вновь расшивались узкие места с Газпромом. Как я уже писал департамент ТЭК доживал последние месяцы, тем не менее удалось достаточно активно участвовать в согласовании закона о Госкорпорации. Уже имея на руках предупреждение об увольнении, я держал на контроле этот вопрос и в случае торможения в том или ином департаменте Минпромэнерго звонил и приезжал к Т.Ельфимовой, подключал силы Росатома. Наконец в августе 2007 г. департамент ТЭК прекратил существование, я свою задачу выполнил, и дальнейшее пребывание в рядах Минпромэнерго представителя от атомной отрасли посчитали нецелесообразным. Никто ведь тогда не предполагал, что жизнь полна интересных неожиданностей и Минэнерго вскоре возглавит атомщик. Насколько гладко развивались дальше отношения между Минпромэнерго и Росатомом, не знаю. Было не до того: испытав на собственном опыте справедливость народной мудрости «Не верь, не бойся, не проси», пришлось заняться поисками работы. Непростое четырехлетнее взаимодействие завершилось – на месте Агентства по атомной энергии родилась Госкорпорация с очень оптимистичными перспективами и серьезной поддержкой со стороны государства, а Минпромэнерго прекратило существование, распавшись на два новых министерства. |
|
|