О роли флота.  Среди легенд и стереотипов, сопровождающих процесс утилизации отечественных АПЛ, сложилось устойчивое представление о неспособности Военно-морского флота самостоятельно вывести из эксплуатации корабли с ядерными энергетическими установками (ЯЭУ). Берём смелость утверждать: будь у флота руководитель с качествами адмирала С.Г. Горшкова (занимавшего пост главкома 30 лет, сделавшего флот атомным  и океанским) и располагай ВМФ хотя бы третью выделяемых в настоящее время денежных средств, никогда бы утилизация АПЛ не вышла из отраслевых рамок и тем более не переросла в разряд глобальных проблем современности, требующих помощи всего мира. К концу 1990-х годов атомная группировка уже не отходила от причалов, но флотская организация не исчезла.

Управленческие структуры ВМФ, искушенные в эксплуатации, ремонте и перезарядке реакторов АПЛ, при наличии финансовых рычагов беспроблемно могли бы перенацелить судоремонтные заводы на деятельность по утилизации выводимых из эксплуатации атомных лодок. Однако из-за мизерного финансирования флот де-факто функции заказчика утерял. В Америке поступила иначе.

О мнимых трудностях. Еще более стойким оказался миф о якобы необычайной сложности процесса утилизации АПЛ, причем исходил он чаще всего от руководителя судоремонтных предприятий. Так на научно-практической конференции в Северодвинске (1995 г.) в итоговом заявлении отмечалось: «…утилизация АПЛ является сложнейшей проблемой; требуется создание новых мощностей, дорогостоящих объектов инфраструктуры и высоких технологий…». Далее следовал перечень новых производств, судов, плавкранов, доков, могильника РО на Новой Земле. Этому вторили ученые Института безопасного развития атомной энергии (ИБРАЭ) в одной из «Аналитических записок» (1998 г.): «Вывод из эксплуатации АПЛ представляет сложную в экономическом, техническом и организационном плане проблему… Обращение с реакторными отсеками является одной из наиболее сложных научных и технических проблем…» и т.д.

Но вот что говорилось в отчете ВМС США: «…Работы по демонтажу, утилизации и захоронению, разработанные ВМС, не содержат никаких сложных технологий, используют основные инженерные принципы и общую промышленную практику…Технология демонтажа и утилизации АПЛ является простой и пригодной по своим возможностям для любой крупной верфи…». И там же: «Реакторный отсек разрезается стандартным резательным оборудованием, предпочтительно газовыми горелками, ручными пилами, резаками для труб и шлифовальными машинками…». И пока российские директора и ученые рассуждали о высоких технологиях, американские судоремонтники без затей к 1993 г. резаками и горелками разделали 31 АПЛ.

Справка

Парадокс ситуации в том, что в Северодвинске еще в 1964 г. была выполнена замена реакторного отсека на первой АПЛ «К-3», причем на МП «Звездочка» отсек вырезали, носовую и кормовую части АПЛ перевели на противоположный берег на ПО «Севмаш», где и соединили с вновь изготовленным РО. Подобные операции были выполнены на АПЛ «К-11» (1965 г.), на АПЛ «К-19» (1965 г.), на АПЛ «К-5» (1966 г.). То есть весь набор судоразделочных операций, включая демонтаж корпуса реактора, был хорошо освоен заводами как на Севере, так и в Восточном регионе.

О грозящей опасности. Предрекать очередной Чернобыль в местах базирования и отстоя выведенных из эксплуатации АПЛ – самый расхожий миф последнего десятилетия. «Флот на пути к Чернобылю», «Сто плавучих Чернобылей», «До катастрофы осталось два года», «Радиоактивная эскадра» - наиболее часто употребляемые заголовки публикаций на данную тему. Увы, хлесткие выражения допускались не только эмоциональными журналистами. И со стороны высокопоставленных лиц с учеными регалиями настойчиво внушалась мысль о страшной опасности, исходящей от АПЛ с остановленными реакторами. В программном докладе на Международной конференции «Экологические проблемы утилизации АПЛ» (Северодвинск, 2001 г.) звучали такие фразы: «…30 снятых с эксплуатации АПЛ с ОЯТ на борту… угрожают затоплением с риском возникновения крупных радиационных и ядерных аварий, затрагивающих обширные регионы страны и большие группы населения…» и далее: «…вероятность возникновения аварий на АПЛ, находящихся в отстое…приобретает масштаб национальной угрозы…». К счастью, такой угрозы быть не могло. При самом гипотетическом сценарии ядерная авария на АПЛ  (вспышка СЦР) по воздействию на окружающую среду всегда носит локальный характер и не имеет ничего общего с масштабами чернобыльской катастрофы, хотя бы потому, что активная зона РБМК-1000 содержит 5 тонн урана-235, в то время как в лодочном реакторе масса урана-235 не доходит и до 100 кг. Случившаяся авария при перезарядке реактора АПЛ «К-431» в бухте Чажма стала трагедией для персонала в реакторном отсеке, но по последствиям не вышла за пределы территории судоремонтного завода. Исследования по выдержке корабельных отработавших топливных сборок в морской среде показали, что выход радионуклидов в воду начинается спустя 1-2 месяца после начала эксперимента (данные д.т.н. Пологих Б.Г., РНЦ «Курчатовский институт»). И таким образом в случае затопления АПЛ с раскрытым реактором у эксплуатирующей организации будет достаточно времени на подъем затонувшего у причала корабля без радиологических последствий для акватории. И главное, в последнее время отчетливо прослеживается способность самой природы противостоять разрушительному антропогенному воздействию.

Об увеличении РАО. Ходячим штампом стало мнение о значительном увеличении радиоактивных отходов (РАО) в процессе утилизации АПЛ. Исторически сложилось так, что не получив от промышленности пригодных средств для переработки РАО, флот вынужден был сливать свои жидкие отходы в арктические и восточные моря (до запрета, введенного постановлением Правительства РФ от 23.07.1993 № 710). Но лидером по образованию РАО флот никогда не был, поскольку 99,9% всех радиоактивных отходов России образуется на трёх предприятиях Росатома: ПО «Маяк», Сибирский химкомбинат и Горно-химический комбинат. Массовая утилизация АПЛ вопреки бытующему мнению привела не к увеличению, а к резкому, на 2 порядка, сокращению РАО, поскольку при разделке ПЛА исключаются многие ремонтные процедуры, вызывающие образование отходов. К тому же ЯЭУ не демонтируется, вырезка реакторного отсека из корпуса АПЛ ведется по кромкам смежных отсеков, не содержащих радиоактивности (кроме единичных аварийных АПЛ), объем контурных вод невелик, размещение ТРО допускается в удаляемом реакторном отсеке. По официальным данным в 2001 г. в Северном и Восточном регионах образовалось и было переработано 2000 м³ жидких РАО, в 2004 г. – 874 м³ («Атом-пресса» 4/2002, «Бюллетень по атомной энергии», 3/2005), что в 15 раз меньше, чем при плавающем флоте в 1970-1980 годах.

О проблеме отработавшего топлива (ОЯТ). К началу массовой утилизации ПЛА все специфические процедуры с корабельным ОЯТ (выгрузка из реакторов, региональные перевозки, хранение, вывоз на переработку) были профессионально освоены специалистами ВМФ – к 2000 г. было произведено более 500 перезарядок реакторов (большая часть на Севере) и выполнено 220 эшелон/рейсов на химкомбинат «Маяк». Появляющиеся трудности обусловливались только несовершенством береговой инфраструктуры. Проблема с ОЯТ возникла с переходом в 1991 г. химкомбината «Маяк» на прямые финансовые расчеты и требования предоплаты от ВМФ за прием корабельного ОЯТ (флот стал заложником принятой в бывшем Минсредмаше концепции замкнутого топливного цикла). В 1999 г. Минатом развязал эти финансовые узлы, и эшелоны с ОЯТ пошли на Урал.