Здравствуй, друг фандрайзер!..

Андрей Ирецкий, изобретатель, Санкт-Петербург

В СМИ всё больше разговоров о свершающемся долгожданном повороте российской экономики на путь инновационного развития. Дружное славословие в адрес "нанотехнологий" и "инновационного менеджмента" возвращает нас в эпоху заклинаний  о неизбежном "ускорении" и "перевооружении хозяйства на базе передовых технологий" конца 1980-х, или даже в обстановку казённого оптимизма по поводу разворачивающейся научно-технической революции в социалистическом лагере...



Советская статистика конца 1960-х годов: в среднем за год все многочисленные институты и КБ рождали менее одного изобретения, защищенного патентами! (Международный рынок технических идей. Беседа с зам. министра внешней торговли СССР Н.Н. Смеляковым. Ж. Изобретатель и рационализатор, 1967, №3). А что происходило в конце 1980-х в области освоения инноваций? Обнаружится поразительный факт, недоступный примитивному немецкому или англосаксонскому уму: крупные предприятия, получившие хозяйственную самостоятельность, "оптимизацию" административной структуры начали... с ликвидации патентных подразделений и с увольнения патентоведов.

Если не осознать сегодня реальные причины, по которым СССР проиграл технологическое соревнование, то в глобализованом мире  современная Россия будет и дальше превращаться в территорию, которая поставляет исключительно сырье, а также принимает на вечное хранение опасные отходы. "Свободной" территории и полезных ископаемых в России много, но экономическая продуктивность ландшафта при таком использовании будет  неуклонно и быстро снижаться. Как улучшать качество жизни населения без использования  инноваций, если процент трудоспособного населения неуклонно снижается? Что можно или нужно сделать? Слишком часто слышны простые "шариковские" рецепты решения проблемы: "отнять и поделить"...

Недавно в издании одного из университетов появилось интервью Р. Успенского "Инкубатор не место для романтиков". Основная тема  посвящена попыткам ускорения коммерческого использования отечественных "интеллектуальных продуктов".

Не претендуя на владение непререкаемой истиной, хотелось бы высказать свою оценку проблемы, поднятой молодым "фандрайзером". Чтобы дискуссионный разбор альтернативной системы не выглядел выпадами против конкретного человека или против уважаемого учебного заведения, не указываем издание и изменим фамилию интервьюируемого. К сожалению, высказанные Р. Успенским суждения характерны для большей части современных чиновников и "бизнесменов".

 
Инновационный бизнес всегда был и останется сопряженным с высоким риском неудачи, только в случае успеха фондоотдача оказывается исключительно высокой.  Поэтому реальный инновационный бизнес - занятие для изобретателей и авантюристов, людей риска. И навсегда останется делом сравнительно немногих. Руководство мегакорпораций  высокий риск часто просто не может себе позволить. Штат и собрания акционеров  "an mass" на рискованные проекты соглашаются только под мощным давлением внешних обстоятельств. Такая естественная для мегакорпораций осторожность снижает доступный темп освоения инноваций.

Английский изобретатель и преподаватель "инноватики" Лейтуэйт (в СССР изданы две его книги) писал в 1966 году (время правления лейбористов, "английский социализм"): любой экономист, если его рано допустить к обсуждению инновационного проекта, способен доказать с цифрами в руках, что деньги на освоение любого вашего изобретения будут потрачены напрасно. Патенты и продажа лицензий на некоторые весьма простые изобретения могут принести баснословные прибыли, и никакой экономист не способен предсказать такой успех. Вспомните игрушку "кубик Эрне Рубика", самое известное изобретение ХХ века, сделанное в Венгрии.

К последней четверти ХХ века на Западе "отстоялась" система отношений: мегакорпорации продолжают экономически выверенное инерционное движение, а изобретатели и авантюристы рискуют на своих собственных небольших "огородах". Если рискованные инновации вдруг окажутся успешными, изобретатели могут продать свой малый бизнес и работающие патенты за сравнительно большие деньги тем же мегакорпорациям и государственным предприятиям.

Но проблема такого экспериментального освоения изобретений в рыночной экономике оказалась  трудной для более- менее серьезных технологических инноваций: у малых и "микро" предприятий редко хватает денег для создания полупромышленных установок и дорогих функционирующих моделей. Банки  редко дают кредит на финансирование радикальных инновационных проектов. Поэтому к концу ХХ века на Западе пришли к идее "бизнес-инкубаторов", предназначенных для ускоренного коммерческого освоения изобретений и новых технологий, для создания новых товаров, услуг и радикально новых видов бизнеса.

Зачем инкубаторы  понадобились рыночной экономике?
 Государство и крупные корпорации создают особые условия и тратят деньги для порождения множества новых рискованных видов бизнеса. Главным условием является новизна, а требования экономической эффективности в первые годы работы резко снижены. 

В США  с конца ХХ века государство финансирует специальную федеральную программу дифференцированной финансовой и юридической поддержки инновационного бизнеса с упрощенным получением кредитов. Условием для получения первоначального аванса (раньше - в размере около 200 $) была  заявка с описанием предполагаемой инновации объёмом около двух страниц. Техническое решение оценивалось только по двум критериям: по новизне и по принципиальной физической реализуемости. Экспертиза проводилась патентоведами на условиях конфиденциальности,  и эта работа экспертов оплачивалась много выше, чем 200 $--аванс для изобретателя. В случае успеха инноватор  получал первую безвозмездную ссуду. Если в оговоренный срок он представлял проект патентной заявки, то получал бесплатно помощь квалифицированного патентного юриста, работа которого оплачивалась из федерального бюджета, и вторую безвозвратную ссуду в размере на порядок больше. Получив патент, изобретатель мог последовательно получать ссуды возрастающего размера на изготовление лабораторного образца, на изготовление полупромышленной установки, на создание экспериментального производства. Результат каждого из этапов  оценивался экспертами. Естественно, что лишь немногие американские граждане могут пройти со своими идеями весь путь от заявки до полупромышленной установки стоимостью в миллионы долларов. На такое способныдалеко не все. Немногие идеи выходят в "большую практику". Но общая конкурентоспособность экономики США от этого повышается. 

 Вернемся к юному "фандрайзеру" Р. Успенскому. Способен ли он организовать работу подобного типа под крышей уважаемого университета? Хватит ли у него самого профессионализма и профессионалов-подчинённых?  Вот что Р. Успенский поведал о достижениях за последний год: « Произведён ремонт помещений. (заметим, помещения предназначены не для использования инноваторами. Неужели -  исключительно для себя?) Написана некая "программа"  и "создан банк информации", включающий 80 (!) новых интеллектуальных продуктов, которые имеют коммерческие перспективы. Если в целом университете только 80 интеллектуальных инновационных продуктов имеют коммерческие перспективы, не пора ли "прикрывать лавочку"?

Ещё Р.Успенский сообщил о собственном "инновационном бизнес проекте" - установке в университете копировальных автоматов, принимающих плату посредством кредитных карт. Приведенная в интервью стоимость каждого автомата составляет 20 000 $. За какой же срок хотя бы окупятся затраты на их приобретение при стоимости копии одного листа в 20 центов? Сколько будет стоить ремонт автомата на протяжении срока окупаемости? Малограмотная девочка с зарплатой в 300 долларов, обслуживающая копировальную установку в 500 долларов, имеет гораздо больше шансов оправдать затраты и начать приносить прибыль. Господин Успенский считает окружающих полными профанами?

Если  умные люди неправильно оценивают чужие интеллектуальные способности, то чаще делают ошибки в сторону завышенных оценок. Люди посредственного ума чаще воспринимают людей глупее, чем они есть на самом деле. И только настоящая мудрость позволяет реалистично оценивать чужой ум. Надеюсь, что г. Успенский просто оговорился в рассказе о «бизнес-проекте» с копировальными машинами, и 20 000 $ - это стоимость не одного, а двадцати или более копировальных автоматов. В противном случае у многих возникнут  подозрения, что организатор убыточного "инновационного" бизнес-проекта в первую очередь рассчитывает на получение значительного "отката", или просто саботажник.

В какой мере установку копировальной аппаратуры чужого производства можно считать "инновационным проектом"? Логика подобного рассуждения не совсем понятна.

 В интервью  нашего «Демосфена» встречаем словесный оборот "в нашем инкубаторе инкубируются". А на интернет-сайте Р. Успенский сам себя называет литератором и поэтом... Тут не только с логикой, но и  самооценкой не всё в порядке, Как человек с таким интеллектуально-культурным горизонтом будет оценивать коммерческие перспективы нанотехнологий, создаваемых в университете?Или действительно: «наши нанотехнологии ждут крупные наноуспехи»

Даже  нереализованные в практике новые патенты активно "работают" на современном рынке в качестве инструментов конкурентной борьбы. Руководитель патентной службы Европейского сообщества рассказывала, что в настоящее время почти половина патентов перестаёт поддерживаться через 10 лет после регистрации. Множество новых технических решений и патентов позволяют обойти действующие патенты, и их поддержание теряет экономический смысл через 10 лет. Возникла угроза, что срок "морального старения" патентов сократится вскоре до пяти лет.  Руководитель патентного ведомства ЕС всё же надеется, что этот срок европейцам удастся стабилизировать на семи годах.

Получение "патентов-затычек" и "патентов-пугачей" стало особым законным способом отъема денег у крупных производителей. Получив "кластер" патентов, ловкий креативный патентовед, в союзе со знающим патентным юристом, способен затруднить развитие целых направлений технологического развития у реальных производителей (а значит, и получения больших прибылей). 

 Фандайзер Р. Успенский придерживается другого мнения о патентах, патентных отношениях и деловой морали. В его представлении Александр Степанович Попов оказывается если и не недоумком, то  как минимум  наивным простаком. «Не получил патент - сам виноват. А ловкий Маркони украл идею и получил патент - молодец. Так держать! И наш "инкубатор" - тоже не место для романтиков. Бизнес - свободен от морали». Уж мы-то - "реалисты", покупаем, за чужие деньги копировальные автоматы по 20 тысяч долларов для студентов университета. 

 Руководитель инновационного департамента в университете не знает, что Александр Степанович Попов, как государственный служащий, по законам Российской империи не имел права получить патент на свои инновации, что Нобелевская премия 1909 года была  присуждена Г. Маркони и Ф. Брауну за создание и развитие устройств беспроволочного телеграфирования, тогда как А.С. Попов не смог войти в число получателей премии Нобеля по простой причине - он уже умер. После беседы с министром внутренних дел (разговор шёл об участии студентов в  первой русской революции), ректор  Попов скоропостижно скончался.

Идея целого ряда изобретений возникает в нескольких головах практическиодновременно. Сходство первых установок радиосвязи  Попова и Маркони не может служить надежным доказательством воровства идей. Лет 20 назад я оформлял заявку на конструкцию пера руля для парусных судов, а через год отыскался австралийский патент на аналогичное техническое решение. Чертежи в наших патентных описаниях оказались просто зеркальными.

Первые "основополагающие" патенты Г. Маркони на устройства для радиосвязи быстро потеряли коммерческую цену, так как эта область техники развивалась поразительно быстро, и появлялось множество более эффективных технических решений. Маркони и его компания длительное время создавали и патентовали множество других инноваций и успешно их применяли.В быстро развивающихся новых областях техники моральное устаревание инноваций многократно превосходит скорость физического износа: новое "убивает" даже удачные технические решения.

Р. Успенский приписывает имморализм всем людям бизнеса, западному бизнес-сообществу. Подозреваю, что ему просто  не повезло, он не имел дела с серьезными людьми, и поэтому убежден, что бизнесмены свободны от каких-либо моральных устоев.

Расскажу о своем опыте, который свидетельствует об обратном.

Лет 10 назад я вступил в переговоры с крупной корпорацией по поводу передачи "know how" на использование их препарата по новому назначению. С приехавшим из Финляндии посредником мы договорилисьмы о пересылке  проекта договора по электронной почте. Из-за сломавшегося не вовремя компьютера мне пришлось обратиться за помощью в пересылке текста к знакомым из дочерней фирмочки в одном университете В тот же день позвонили из Финляндии: в корпорации "не могут понять текст".В возвращённом не понятом тексте, везде, где исходно была моя фамилия, красовалось название инновационной фирмочки. «Фирменные инноваторы» решили "на халяву" вклиниться между автором и корпорацией, и вычеркнули имя автора, не имея никакого представления о сущности инновации.

Позже финский  посредник объяснил, что моё сотрудничество с фирмой не реализовано по моральным соображениям: если возникли сомнения в авторстве инноваций, то деловые отношения корпорацией не поддерживаются.  "Реалист" Успенский утверждает, что роль автора идеи в коммерческом успехе инновационного бизнеса составляет 1 процент, на 99% успех зависит от таких менеджеров, как он. Откровенно проглядывает обида на каких-то не разумных инноваторов, которые не пожелали раскрыть содержание своих идей, но рассчитывали получить помощь в инновационном департаменте университета. 

 Я бы поостерёгся иметь дело с человеком, придерживающемся подобных взглядов на  отношения между изобретателями, патентоведами и бизнесом. Как появилось это соотношение «1 к 99»? Может быть инновационный менеджер рассчитывает на такое соотношение доходов  изобретателя и посредника?

назад

Материалы из архива