|
О городе бедном замолвите словоЕлена Терехина, г.Железногорск Возможно, было бы более правильным, если бы эти заметки писал не журналист, а рядовой обыватель. Даже с учетом того, что это не являлось бы объективной картиной сегодняшнего Железногорска. Собственно, об объективности по отношению к закрытому – еще недавно секретному – городу вообще, мне кажется, говорить трудно. Поэтому я решила сделать полужурналистский материал. Не стала звонить «куда надо» и уточнять какие-то детали. А просто сделала ставку на то, что живу в этом городе уже почти три десятка лет, хожу по его улицам, слышу разговоры на лавочках, общаюсь с коллегами... ...Всех въезжающих сюда до сих пор встречает надпись «Красноярск-26», хотя со времен замены «сценического псевдонима» секретного города прошло почти десятилетие. Бывший Красноярск-26, входящий в десятку закрытых «атомных» городов, сегодня носит суровое официальное название Железногорск. И поэтическое неофициальное – Атомград. Географически он расположен почти что в центре России. Политически же это – чертовы кулички. Что в российских условиях равнозначно забвению. Однако сказать, что Железногорск забыт богом и людьми – значит, пойти против правды. А все потому, что мы «кричим», чтобы нас услышали и увидели. Правда, о чем кричим, сами, похоже, не ведаем… Деньги на счастье Может и странно, но начну с того, что к специфике ЗАТО прямого отношения не имеет. Одним из одиозных событий общегосударственного масштаба в этом году стал ряд скандалов в войсковой части № 3377, дислоцированной в Железногорске. В результате она была признана худшей частью в российской армии – об этом летом сообщили все ведущие СМИ. За два последних года здесь погибли 11 военнослужащих-срочников. И слово «дедовщина» слышалось из всех темных углов. В августе в в/ч 3377 работала комиссия военной прокуратуры, в октябре нагрянула комиссия МВД. Результат августовской проверки, прямо скажем, поразил извращенное воображение. Дедовщины в части, оказывается, нет. Мол, ситуация связана с общей деградацией призывников. А также с тем, что многие срочники – из неблагополучных семей. Вынеся такой вердикт, военные просто расписались в собственной несостоятельности. И не только потому, что «неблагополучные» парни, по свидетельствам психологов, проще адаптируются в сложных условиях. Но и потому, что «деграданты» отправились на защиту ядерно-опасного объекта отнюдь не по собственному желанию. И не со своим оружием.
По-хорошему, в таких неприятных ситуациях часть следует расформировывать. Но в случае с федеральным стратегическим объектом дело не так просто. Поэтому было решено часть переформировать. К делу даже подключился Росатом, выделивший в/ч 3377 щедрой рукой 107 млн «подъемных» рублей. Деньги эти, по официальной информации, пошли на охрану основного объекта (то есть Горно-химического комбината) и на соцкультбыт, в равных долях.
Перемен мы ждем, перемен... Теперь о Росатоме. Точнее, о крупнейшем атомном предприятии – железногорском Горно-химическом комбинате. В нынешнем январе его посетил Сергей Кириенко. Раздав всем сестрам по серьгам (затянутое строительство завода полупроводникового кремния, нерешенный вопрос со строительством теплозамещающего источника, абсурдная экономическая политика и прочие претензии в адрес ГХК) и выступив с отчетом перед журналистами, глава Росатома уехал в Москву. Сразу после этого гендиректор ГХК подал в отставку об этом «АС» писала в № 21 – ред.). Спустя полгода в генеральное кресло сел новый директор – Петр Гаврилов. Ранее – главный инженер Сибирского химкомбината ЗАТО Северск. (К слову, замечу в скобках, что в этом году перемены на уровне руководства коснулись всех трех градообразующих предприятий. Новый гендиректор появился не только на ГХК, но и на фирме – производителе спутников, НПО ПМ. Правда, во втором случае без заметных скандалов. Зато с большим шумом прошел арест третьего «градообразующего» директора, главы Управления Спецстроя № 9 – якобы за превышение должностных полномочий). Несмотря на симпатии Петра Михайловича к журналистам, подвижки, происходящие сейчас в решении проблем, за которые Сергей Кириенко «поругал» ГХК, широкой огласки не получают. Единственный (и уже набивший оскомину) вопрос, который можно отследить «визуально» – строительство железногорской ТЭЦ. Проекту этому уже более десятка лет. И реализоваться он должен был на деньги США. Многие считали идею ТЭЦ бесперспективной с самого начала. В свое время – кстати, по заказу Железногорска – западные аналитики посчитали, что если из города выселить жителей и оставить здесь только лишь промышленную площадку, это было бы более выгодным экономическим решением, нежели строительство теплозамещающего источника. Однако фокус с выселением не прошел. А ТЭЦ превратилась не то в мираж, не то в химеру. С надеждой на американские миллионы... Судя по тому, что меняется на площадке якобы строящейся ТЭЦ, воз и ныне там. А знаменитый реактор АДЭ2, отапливающий Железногорск, уже вдвое превысил срок эксплуатации (мировой прецедент, которым вряд ли стоит гордиться) и держится на добром слове и мастерстве специалистов ГХК. Говорят, к 2010 году его ждет неизбежная смерть. В народе толкуют просто: если бы ЖТЭЦ была нужна Путину, проблема давно бы уже разрешилась. Золотая клетка Колючая проволока – данность любого ЗАТО. И магия ее просто поразительна. Несмотря на то, что «колючка» давно стала большой условностью, рядовые жители до сих пор воспринимают эту фантомную границу как реальную защиту, гарант социального благополучия. Во времена строжайшей секретности на территорию Красноярска-26 не могла влететь даже муха. Сегодня события изменились. ЗАТО стало более открытым информационно. Тем не менее, привезти в гости своих друзей я до сих пор не могу, даже если документально поклянусь своей полной ответственностью за их поступки. А если вдруг и будет дозволено, то режимщики задержат дружеский визит на два-три месяца, пока не проведут все проверки (любопытно, кстати, что командированные в город иностранные специалисты запросто передвигаются по Железногорску без сопровождения). При этом я ни разу не встречала железногорцев, которые бы ратовали за полный снос колючего периметра и открытия ЗАТО. Хотя знаю многих, кто желал бы большей либерализации режима. И это притом, что здесь самая лояльная пропускная система по сравнению с другими атомными городами. …Так случилось, что весь прошлый год мне довелось работать вне Железногорска. А вернувшись домой, я не могла отделаться от мысли, что попала в царство безумия. Мой «посвежевший» мозг не желал мириться с замшелой полувековой психологией, оказывается, до сих пор сохранившейся со времен соцобеспечения. Кругом абсолютная леность и беспомощность, порожденные социалистическим райским прошлым. Как данность – установка жителей, многие годы проживших в ЗАТО, «все мне должны». А если что не так – сразу письма с претензиями губернатору и президенту с просьбой уладить все неурядицы волшебным губернаторским или президентским словом. То, что по российским меркам уже давно считается нормой (например, платный проезд в транспорте), здесь, «за колючкой», вызывает волну вселенского негодования, диссидентских демаршей и веер письменных рассылок во все вышестоящие инстанции. Не знаю, как другие ЗАТО, но Железногорск почему-то считает себя особенным. Этакий Ватикан атомного разлива, где действуют самые благополучные законы, а отмена любой льготы, утвержденная «где-то» в Госдуме и «внезапно» проникшая в ЗАТО, мнится, в лучшем случае, покушением на все права и свободы, в худшем – казнью без суда и следствия. Хотя... давайте будем справедливы. Если посмотреть на ситуацию под неким «абсолютным» углом, она напоминает парадокс. Люди просто хотят жить хорошо, как жили в Железногорске несколько десятилетий. Получается, что это вполне человеческое желание сегодня выглядит безумием. Однако безумие в данном случае величина не абсолютная, а относительная – люди так и не переместились во времени и продолжают жить где-то в золотом прошлом. На улице XXI век, а в «доме» до сих пор середина XX-го... В Москву, в Москву! В Красноярском крае Железногорск заработал себе звание города высоких технологий и интеллектуального потенциала. Этакий бренд. Причем интеллектуальный ресурс существует не только на наукоемких производствах (которых в ЗАТО хватает), но и на уровне школ. Без преувеличения, показатель одаренных детей и качество общего образования здесь – повод для гордости не только в крае, но и в России! В период демографического пика в городе родилась идея о высшем образовании. И она реализовалась. Сейчас здесь работают филиалы трех государственных вузов. Но что с того? Сегодня Железногорск объективно нуждается в квалифицированных рабочих и обслуживающем персонале, а не в белых воротничках. Разговор короткий: дефицит рабочих мест для выпускников вузов очевиден. Молодежь уезжает из ЗАТО. Как в ближайший Красноярск, так и дальше. В западном направлении... Я не знаю, каков в Железногорске средний уровень заработной платы. Могу лишь сказать, что в недавнем интервью городским СМИ, гендиректор ГХК обозначил свою зарплату как «самую низкую среди всех шести предприятий управления промышленности ядерных материалов». Что уж говорить о тех, кому до директорства, как до Антарктиды... Путь в пропасть? Скажу честно, мне больно за город, в котором я прожила почти всю жизнь. Конечно, я, как и многие горожане, горжусь чистотой и ухоженностью Железногорска, уникальным (подчас в мировом масштабе) спутниковым производством, качеством основного и дополнительного образования. Мне греет душу тот факт, что в городе со 100тысячным населением умеют проводить сложные медицинские обследования, «ювелирные» операции на сердце и суставах, выхаживать младенчиков весом всего (!) в 700 граммов. Что в квартиры города исправно поступают свет, вода и тепло, а об их отключении ЖЭК вежливо информирует объявлением на подъезде. Однако, как бы ни пыжились и ни надували щеки оптимисты, мне кажется, Железногорск умирает. И не только в переносном смысле. Сегодня в ЗАТО проживает – с точностью до человека – 103 018 жителей. Эта цифра почти не меняется последние 10 лет, исключительно за счет миграции – молодежь уезжает, старики приезжают доживать свой век в «райских» условиях былого коммунизма. Об омоложении Железногорска речи не идет. Мало того, что смертность, как и во всей стране, превышает рождаемость, так еще и последняя находится на катастрофически низком уровне. Количество детей не дотягивает даже до пятой части, в то время как людей старше 60 лет почти четверть. В науке это называется демографической ямой. Вылезти из нее весьма и весьма проблематично. Добавьте сюда проблему рабочих мест, доступного жилья и жилья для молодых специалистов, и картина выйдет совсем не радужная...
Заложники атомного разоружения Эдуард Безобразов, депутат городского Совета ЗАТО Железногорск В 60 километрах от Красноярска стотысячный «закрытый» город Железногорск терпит бедствие. Долгие годы Россия и Соединенные Штаты судят и рядят, кому и сколько нужно заплатить за возведение для него угольной ТЭЦ. А времени в запасе у сибиряков не остается. Тамошние зимы шутить не любят. Премьера № 3 15 августа целый автобус американских консультантов и экспертов прибыл в окрестности маленького городка Сосновоборска, расположенного совсем рядом с охранной зоной ЗАТО (закрытого административно-территориального образования) Железногорск. Целью визита было торжественное, третье уже по счету, открытие строительства угольной станции, которой предстоит заменить в схеме теплоснабжения Железногорска ныне действующий атомный реактор АДЭ-2, размещенный в горных выработках всемирно известного Горно-химического комбината. Церемония заняла почти два часа. Сначала, как водится, были речи. Причем чем выше был социальный статус говорящего, тем больший оптимизм он излучал. Страшно даже думать, на какие высоты взнесли бы публику губернатор Красноярского края, спикер Законодательного Собрания, посол США в России и центральные фигуры проекта с американской и российской сторон, если б все они приехали под Сосновоборск. Но они почему-то не прибыли, доверив произносить громкие слова и махать парадными лопатами своим заместителям. Похоже, некоторая неуверенность по части беспроблемной реализации проекта у его организаторов имелась. Финансирование строительства не получило на тот момент санкции американского Конгресса. А железногорские строители были уверены: поставленный в феврале с.г. главой Росатома Сергеем Кириенко срок строительства – 48 месяцев – попросту нереален. Не добавляли присутствующим оптимизма и некоторые сопутствующие обстоятельства. Установленные по бокам импровизированного конференц-зала флаги Росатома и Минэнерго США начали падать в самом буквальном смысле слова еще до начала мероприятия. Ветер! В результате организаторам пришлось к каждому стягу приставить персонального бодигарда, чтоб ненароком не пострадали гости. Однако впечатление, как говорится, осталось… Примерно в половине четвертого дня партнеры подписали бумаги, пошевелили лопатами песок у вкопанного в землю посеребренного куска сваи и отбыли на «деловой ужин» в Красноярск. Федеральный проект Министерства энергетики США «по прекращению производства плутония в России» вроде бы вышел на завершающую стадию. Взамен выделения 728 миллионов долларов на строительство двух замещающих теплоисточников – в красноярском Железногорске и томском Северске – Россия десять лет назад пообещала Америке остановить три своих атомных реактора. За двумя зайцами Бывший Минсредмаш приступил к строительству угольной теплоэлектростанции для Железногорска в 1986 году. За первые десять лет работы освоить удалось только 40% строительных объемов. В 1994 году деньги кончились, и стройка встала. Правда, еще раньше проект Сосновоборской ТЭЦ рубанула шашкой краевая экологическая экспертиза. Он был отправлен на доработку-переделку и больше его никто не видел. В 1995 году президент Ельцин подписал указ о возобновлении строительства, но дело снова не пошло. Уперся Минфин, и у него на то были причины. Как выяснилось, с 1991 года Минатом занимался выбором варианта создания на ГХК подземной АЭС. (Окончательно с этой идеей атомщики расстались только на рубеже ХХI века). Вот финансисты и потребовали: вы, ребята, определитесь, что конкретно будете строить. А уж потом приходите за деньгами. Разумеется, в такой ситуации синица в руках выглядит куда роднее журавля в небе. «Мы строим угольную станцию!» – заверил Минатом. А годом позже состоялась пресловутая сделка Гор-Черномырдин, по которой Россия обязалась к 2000 году остановить три реактора, нарабатывавших оружейный плутоний. США вписались в разоружение бывшего противника своими финансами. Мощность будущей ТЭЦ планировалась в пределах 117 МВт по электричеству и 478 Гкал/час по тепловой энергии. Работать она должна была на ирша-бородинском угле, добываемом в трехстах километрах от Железногорска. Для передачи теплоносителя предполагалось построить магистральную сеть общей протяженностью 15 километров. В самом городе, однако, однозначного мнения о ТЭЦ не было никогда. Очень распространенной точкой зрения была и есть та, что американцы просто-напросто гробят российскую атомную промышленность. Обещают какие-то деньги, а сами тянут время – ведь реакторы рано или поздно придется закрыть по старости. Тем не менее, призрак новой ТЭЦ прочно прописался в Красноярском крае. Именно призрак. Скажем, в июне 1998 года тогдашний генеральный директор Горно-химического комбината Жидков признавал: «Сосновоборская ТЭЦ никому не нужна, кроме ее руководства, т.к. нет механизма финансирования». Нынешний зам губернатора Красноярского края Тубольцев долгое время был яростным противником проекта ТЭЦ: «Надеяться, что американцы нам ее построят… Не надо себя обманывать. Угольная котельная – медленная удавка для города и для ГХК. Американцев вообще не надо было в город пускать. Здесь вот, в бизнес-центре, который я называю филиалом ЦРУ, они собирают информацию». Принцип тянитолкая Тем временем ситуация с последним работающим реактором ГХК становилась угрожающей. В феврале 2001 года АДЭ-2 после перезагрузки топлива не могли запустить чуть ли не месяц. Старость не радость, чего вы хотите? В 2002 году Штаты вытащили из кармана очередную морковку, сообщив, что финансирование строительства ТЭЦ одобрено на высшем уровне. Наши чиновники опять кинулись делить шкуру неубитого медведя. Минатом создал компанию «Росатомстрой», которой поручено было пилить заокеанские денежки. На их запах примчался в Железногорск печально известный алюминиевый рецидивист Анатолий Быков. Однако разрешить проблему с изъятием недостроенной станции у РАО «ЕЭС России» не по силам оказалось никому. А янкесы наотрез отказывались платить, пока не закрыт вопрос по собственнику незавершенки. В 2004 году в игру включился губернатор Красноярского края. Александр Хлопонин пробился на прием к президенту. Путин отдал команду: разобраться и доложить. В итоге Минатом решил… сменить площадку. Сказка про белого бычка едва не началась с начала. А главный инженер ГХК Юрий Ревенко в то же самое время сообщал жителям Железногорска: минимум четыре года – с 2007 по 2011 – вам, товарищи, придется зимовать без реактора, на одних мазутных котельных! В руководящих кабинетах вновь началась тихая паника, которая продолжалась до весны 2005 года. Затем железногорское управление Спецстроя России № 9 все-таки выиграло тендер Росатома на проведение инженерной подготовки площадки будущего строительства. На объекте появились рабочие и техника. Правда, проект ТЭЦ на тот момент еще не прошел краевую экологическую экспертизу. Следовательно, его все равно, что не было – как не было и утвержденной должным образом проектно-сметной документации проекта. А это, как ни крути, являлось нарушением закона. В любой момент заблокировать начавшиеся работы могло также РАО «ЕЭС», переговоры с которым еще далеки были от триумфального завершения. Но на сей раз обошлось. Единственная проблема, которая преследовала железногорский «Спецстрой» – это финансы. Американские денежки регулярно застревали где-то на полпути в Сибирь. (Даже сегодня долг инвестора перед строителями составляет около 20 млн рублей). Руководителю ФГУП «УССТ-9» Владимиру Кияеву приходилось брать банковские кредиты, чтобы свести концы с концами. Параллельно в Москве готовили следующий тендер – на определение генподрядчика непосредственно самого строительства ТЭЦ. В промежуточном варианте победителями его объявлены были сразу три организации. Всеобщее недоумение прямо на взлете гасилось безапелляционно: «Так пожелал инвестор». Снова о спасении утопающих В первых числах сентября в прессе появилась информация о том, что «некоторые сенаторы США недовольны политикой России в отношении ядерного нераспространения, и поэтому бюджет строительства Железногорской ТЭЦ может быть не утвержден». Более того. Сообщалось, что «отдельные сенаторы считают нецелесообразным расходовать деньги американских налогоплательщиков на строительство ТЭЦ в России. Предположительно, вопрос может стоять не о сокращении финансирования, а о закрытии всего проекта в целом». Буквально через пару дней свои комментарии ситуации дал губернатор Хлопонин. Из его слов следовало, что американская сторона намерена сократить объем финансирования строительства в текущем году до 15 миллионов долларов. Почему, отчего – не ясно. Но информация поступила якобы прямиком из кабинета Сергея Кириенко, главы Росатома. Кириенко, правда, впоследствии от этих заявлений старательно дистанцировался. Далее СМИ сообщили, что московский тендер Росатома сорван по причине фатального расхождения сторон в определении стоимости строительства. Попытки конкурсантов выторговать побольше денежек натолкнулись на холодное непонимание янкесов. Пристегнуть к отоплению Железногорска посредством новой ТЭЦ еще и Сосновоборск с окрестностями у местных властей не получилось. Без удовлетворения остались и притязания генерал-майора Кияева, требовавшего себе функции генподрядчика строительства. А несколько дней спустя Кияев и вовсе оказался в камере по обвинению в мошенничестве в особо крупных размерах. Как это ни странно прозвучит, американская сторона срывом тендера вроде бы даже осталась довольна. Четыре заместителя Хлопонина, поставленные курировать строительство – тоже. Разыгрываемые лоты по итогам рассмотрения котировочных заявок начали раздавать организациям с названиями сколь громкими, столь же и мало кому известными. Котельную доверили строить красноярской фирме «Сибстройэнергомонтаж». Возводить трубу поручено новосибирскому «Сибирьжелезобетонстрою». Еще по пяти лотам конкурс не состоялся и назначен на 18 ноября. Административно-финансовый праздник продолжается. И только население стотысячного сибирского города с тревогой ждет приближения злополучного 2010 года. Ждет, уже ни на кого особенно не надеясь. Журнал «Атомная стратегия» № 26, ноябрь 2006 г. |
|
|